Книга Танго огненной любви, страница 71 – Яна Гущина

Те двое, что недавно похитили меня, уже ждали у стойки регистрации. Почему-то сегодня я не заметила в них какой-то враждебности и скрытой угрозы. Мужчины, как мужчины. Таких миллионы.

Перелёт не показался мне томительным. Вспоминая об Ибрагиме, испытывала смешанные и противоречивые чувства: от радости до смущения и страха.

Ибрагим ждал меня в зале прилёта. Увидев его, бросилась навстречу, а он сгрёб меня в охапку, молча поцеловав в макушку.

- Я скучал, - наконец выдал он, когда к нам подошли мои «телохранители» с полученным багажом.

- Я тоже, - призналась я, вспоминая с чувствомвины, какой «неожиданный сюрприз» я оставила ему, удирая из его дома.

«Телохранители» пошли вперёд, а мы так и остались стоять, обнявшись.

- Мы с тобой договаривались, что ты больше никогда не сбежишь, - горько напомнил он.

- А ты сказал, что я не пленница, вот я и уехала. – Я намеренно избегала упоминания о Хасане. Ведь после того, что случилось, остаться в том доме было безумием.

- Да, ты вольна была поступать по своему усмотрению, но ты пообещала, что перед отъездом объяснишь причину.

Я аж вздрогнула от абсурдности услышанного. Какие на фиг разговоры, когда в моей комнате скрючился труп его дружка? Да и записку прощальную оставила. Чего ещё надо?

Помолчав, ответила:

- Думаю, ты и сам обнаружил в моей комнате причину моего отъезда.

Ибрагим нервно засопел. Внутренне я сжалась в комок.

- Я-то обнаружил Хасана. И записку нашёл. Впрочем, и без записки было ясно, что Хасан попытался изнасиловать тебя, а ты расправилась с ним. Если честно, то за подобную выходку я поступил бы с ним так же. Он обязан был уважать тебя, зная мои чувства к тебе… - Он помолчал, сильнее прижимая меня к себе. Видимо, ему было страшно оттого, что мне довелось пережить. А затем продолжил: - Однако те негласные правила, которые существуют между людьми, полицией рассматриваются иначе. В полиции не стали разбираться в причинах преступления. Для них важен факт убийства. У меня не было времени придумать какую-то правдоподобную версию происшедшего. Филиз вернулась домой раньше меня. Обнаружила Хасана в твоей комнате, вызвала полицию и сделала заявление, что ты совратила его, а потом убила. И когда я пришёл домой, кишащем полицейскими, то пришлось выкручиваться и врать, сочиняя небылицы прямо сходу.

Я сглотнула застрявший в горле ком. Было обидно, что Ибрагим оклеветал себя, сказав, что отомстил за гибель друга, расправившись с убийцей.

- Зачем ты решил спасти меня? – почему-то спросила я, хоть этот вопрос и не требовал ответа.

- Ещё вначале я сказал, что поступок Хасана мерзок, и если бы не ты, то я убил бы его. И, поверь, моя расправа понравилась бы ему намного меньше.

Было больно возвращаться в тот дом, где мне пришлось совершить убийство. То помещение, в котором я жила раньше, оказалось закрытым, и Ибрагим заявил, что у меня будет другая комната.

- Отчего бы нам не поселиться в одной комнате? – задала я вопрос, который давным-давно не давал мне покоя.

- Мы не женаты, потому должны жить порознь.

Надо же! Вот так целомудрие! Да мы с ним занимались любовью так часто, что и не сосчитать, а тут вдруг такие высокие моральные принципы. Впрочем, возможно, у них тут так заведено. Не будем лезть в чужой монастырь со своим псалмом.