Книга Мирное время, страница 26 – О. Куран

После объявления тревоги Йеннер включила защищенную линию связи, доступ к которой помимо нее имели всего три человека: глава RG-18, начальник медицинского блока и старший механик. Йеннер была обязана отчитаться перед каждым из них и объяснить, на каком основании объявила тревогу.

Первой она позвонила Долорес.

Глава станции орала так, что это само по себе тянуло на звуковую катастрофу. Но, к чести Долорес, когда Йеннер объяснила ситуацию, тане стала отменять карантин, хотя именно главе станции грозили разборки с экипажами кораблей, которые летели на RG-18 на ремонт. Долорес бесило, что из-за одной единственной преступницы пять тысяч человек персонала переходили на аварийное положение. Но она хотя бы понимала, что это необходимо.

Лори Стренис — начальник медицинского блока — не кричала, в отличие от Долорес, не говорила, что Йеннер «вконец просрала мозги» и не грозилась выслать ее со станции. Стренис вежливо улыбалась, смотрела спокойными змеиными глазами и отказывалась подтверждать вирусную угрозу. Она уступила, только когда Йеннер пообещала отправить ее в изолятор.

Оставался только звонок Вернеру.

Йеннер смотрела на уже открытое окно связи — нужно было только отослать запрос и дождаться ответа — и думала о том, что, если бы Боргес увидел ее сейчас, он бы расчленил просто из жалости. Потому что ненавидел мелодраму на работе.

Йеннер медлила недолго — секунд пять? Семь? — просто собиралась с мыслями и готовилась снова увидеть Вернера после почти месяца общения графиками и схемами.

Вернер позвонил сам.

Высокий звуковой сигнал заставил Йеннер дернуться и тут же сесть ровнее.

«Соберись, сестренка».

Это прозвучало в голове голосом Фелиз, и действительно отрезвило.

Йеннер нажала «принять» на виртуальном экране, и логотип RG-18 сменился лицом Вернера.

Он выглядел… в целом, как обычно. Так же торчали в разные стороны короткие светлые волосы, воротник комбинезона был расстегнут и заляпан чем-то черным. Разве что его фигуру окутывало белесое свечение энерго-скафандра.

— Механик Вернер, — собственный голос показался механическим. — Добрый день.

Это была старая привычка, еще со времен карательного: начинать разговор-допрос — так. «Добрый день». Боргес требовал этого от всех своих подчиненных. Его правила выполняла даже Фелиз. По-своему — «ну что, говнюк, добрый день» — но выполняла.

Хотя на станции, разумеется, не существовало ни дня, ни ночи.

В общем-то, Йеннер не удивилась бы, если бы Вернер, так же как и Долорес, начал орать. Карантин определенно портил жизнь и ему, и всей армии ремонтников RG-18.

Но он даже не злился:

— У нас проблемы?

Йеннер действительно по нему скучала.

— Да.

— Я нихрена не поверю, что дело в вирусе.

— Дело не в вирусе.

Говоритьс ним о Фелиз оказалось неожиданно легко. Он не перебивал, слушал спокойно, не кидался давать советы.

Он только спросил:

— Так она собирается напасть на станцию или на тебя лично?

— Я не знаю, — честно ответила ему Йеннер. — Десятая… то есть Манн не из тех, кто считает количество случайных жертв. Она может прийти тихо, только за мной. А может начать взрывать все, что попадется на пути, и ждать, пока я сама ее найду.

Вернер присвистнул:

— Опасная дамочка.

— Она боевой симбиотик.

— Как и ты, — неформальное обращение больше даже не раздражало. Наверное, Йеннер мысленно смирилась.