Книга Сбежать из Академии, страница 43 – Леока Хабарова

Мы с бабулей разом вскинули головы.

— Нинель Лукьянова? — вопросительно пропела красавица, окинув нас взглядом. Я поднялась. Старушка поникла. — Прошу за мной.

Приглашающим жестом она указала на дверь, и створка распахнулась сама собой.

* * *

Беспальцев сидел во главе огромного — во всю комнату — стола для совещаний. На меня замглавбух не обращал ни малейшего внимания. Длинный нос его упирался в экран, брови хмурились, губы кривились, а лоб от натуги сморщился гармошкой. В общем, весь вид говорил о том, как сильно и серьёзно Михаил Гнидович занят. Но ростовое зеркало за спиной выдавало грозного зама с головой. Беспальцев азартно резался в косынку и вот уже битый час не мог найти, куда пристроить пятёрку треф.

Я терпеливо ждала, подпирая стену: сесть Беспальцев мне не предложил. Чёрные стрелки круглых белых часов пошли на второй круг, и громкое тиканье раздавалось набатом в гнетущей тишине.

Наконец, игра сообщила, что ходов не осталось. Беспальцев тяжело вздохнул, промокнул салфеткой мокрый от испарины лоб и откинулся на спинку кожаного кресла. Меня он по-прежнему не замечал. Дажекивком не удостоил. Просто сидел и молчал, сосредоточенно созерцая пустоту. Молчала и я, зная, что если заговорю первой, получу строжайший выговор за нарушение субординации.

Так мы и молчали. Молчали, и молчали, и молчали… Беспальцев сидел недвижно. Не просматривал бумаг, не касался клавиатуры, не хватался за телефон. Просто смотрел куда-то в никуда потерянным, лишенным смысла взглядом.

Поэтому, когда он внезапно заговорил, я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— У вас срочно? — бросил коротко.

С великим трудом я удержала на лице корректное выражение и даже попыталась любезно улыбнуться.

— Вот. — Протянула заветную бумажонку. — Служебная записка. Ввиду форсмажорных обстоятельств, Факультет чародейства запрашивает…

— Я умею читать, — резко оборвал Беспальцев, водружая на нос очки. Его тёмные, обманчиво добрые глаза суетливо забегали по строчкам, а брови нахмурились куда сильней, чем при игре в косынку.

«Дело дрянь», — подумала я и вздохнула. Беспальцев читал ещё долго, хотя в служебке было всего несколько предложений да пара размашистых подписей.

Когда я потеряла уже всякую надежду, он схватил перьевую ручку, поставил росчерк и, дыхнув на штемпель, шлёпнул печать.

Я не поверила глазам. Всё? Так просто? Без выноса мозга, без нотаций, грубостей и забега по всем возможным инстанциям, отделам и управлениям для согласования?

Ну ничего себе! Повезло так повезло! Захотелось немедленно сгрести потомственного людоеда в охапку и жарко расцеловать.

Без лишних слов Беспальцев швырнул подписанную служебку на стол. Забирай, мол.

— Спасибо! — просияла я. Всё же не такой уж он индюк, как о нем говорят! — Спасибо большое! Огромное! Долгих лет! Здоровья! Счастья! Всех бла… а-ах!

Я схватила документ и… сошла с лица: на служебке значилась резолюция «Отказать». Радость схлынула мгновенно, и горькая обида — на Беспальцева, Мегеру, Бухгалтерию и на ЗГУ в целом — обрушилась девятым валом. Захотелось немедленно швырнуть в зама дыроколом. И, желательно, чугунным.

— Как? — пролепетала я. — Но… почему?

— Потому, — исчерпывающе пояснил бухгалтер.

— Но у нас же эпидерсия!

— У всех эпидерсия. — Беспальцев развалился в кресле, лениво щёлкнул мышкой, и на экране открылся новый пасьянс. — Вы думаете, мне легко? Работы невпроворот, а тут вы со своими проблемами. Мне и своих хватает!