Книга Суккуб для наследника, страница 123 – Екатерина Оленева

Пахло гипсовой крошкой, как в художественной мастерской.

Поднявшись на второй этаж, Николь вошла в свою комнату. Пострадавшую больше всего. Здесь не осталось ни одной целой вещи. Но на столе лежал её айфон, сумевший сохраниться каким-то чудом. Рука словно сама собой потянулась к мобильнику. Тот при первом же прикосновении ожил, мерцая экраном. Заряд ещё держался.

Оставалось только позвонить Ди. Сложностей это не вызывало — его номер сохранён в списке контактов. Но Николь почему-то замерла, глядя на сверкающий глянцем сияющий экран.

Она хотела плакать, но глаза оставались сухими. Слёз не было. Как и не было причин их лить. Разве всё — не хорошо. Никто ни к чему её не приневоливает, не давит. Николь должна сделать выбор.

«Всегда выбирай лучшую версию себя», — раздалось в голове призрачное эхо голоса матери.

Лучшая версия себя — это, вопреки всему, вернуться к Стрегонэ. Остаться верной своему стремлению во чтобы-то не стало оставаться человеком. Остаться верной самой себе. Иначе — зачем вообще всё это?

Но если Николь знает, как правильно, почему медлит? Почему не сказала освоём решении Феврору сразу? Зачем взяла время на раздумье? И почему так печёт в груди? О чём болит её, пока ещё, человеческое сердце?

«Чтобы я не выбрала, мне придётся отказаться от половины себя», — пришлось признать Николь.

Её дома не стало. Привычной жизни не стало.

Осталось позвонить Ди. Поговорить с ним. Расставить точки на i.

Она медлила, потому, что было страшно. Страшно позвонить и убедиться, что Дианджелло снова там, где они впервые встретились — на пороге пустоты, в преддверии Ада, на краю пропасти, погружённый в маковые сны. Проклятые опиаты, обещающие унять боль, но лгущие, как и всё остальное. Боль с каждой дозой становится сильнее, пока, измученный человек не обращается в демона.

«Давай же! — говорила сама себе Николь, — Позвони. Ты вернулась только за этим. Ты пришла лишь из-за него, ведь кроме Ди у тебя нет причины цепляться за эту часть мира».

Какая же она трусиха! Разум понимает, что промедление ничего не даёт, кроме мучений. Что проще разом отрезать, убедиться и принять необходимое решение. Но маленький ребёнок внутри плачет и пытается избежать боли. Ещё немного пожить в безопасности, в надежде на то, что всё будет хорошо.

Проблема лишь в том, что в этот мучительный момент человеку совсем не хорошо. Он разрывается между надеждой и отчаянием. И это обескровливает душу так же, как открытая рана на теле. Решительными действиями нужно тампоном закрыть разрез, из которого вытекают силы. Но именно та это храбрости и не хватает.

Николь боялась, что отец прав. Что её чувства на самом деле Ди не нужны. Но не это самое страшное. Страшно осознавать, что ты не в силах спасти человека от его внутренних демонов. И у тебя на самом деле лишь два выбора — остаться рядом с любимым и «досмотреть кино до конца», разделив с ним его ад и, возможно, обратно уже не сыскав дороги. Либо сбежать, оставить его в его аду.

«Реальный мир не терпит магии. Здесь чудес не бывает», — говорила мать.

Подлинное чудо мира — это проживший жизнь человек, оставшийся светлым, не утратившим веру в бога и любовь к людям. В этом подлинная сила. Не в том, чтобы выжить, ибо все мы смертны. Не в успешности. Не в богатстве материальном. Прожить жизнь и не возненавидеть мир и людей, не превратиться в мерзкого лицемера, осознавать правду и действовать так, чтобыу других людей был шанс пойти твоим путём — может быть в этом смысл жизни? Но проще оседлать дракона, чем справиться с собственной темной стороной. Каждый день, каждый час мы кормим своих внутренних бесов самим собой, пока не превращаемся в их жалкое подобие.