Книга Суккуб для наследника, страница 69 – Екатерина Оленева

В обнажённой пасти сверкнули острые зубы.

— Он мой-й-й-й-й… — прошипела паучиха. — Мой по праву! Съём-м-м-м. Сначала тебя! Потом — его. Он принадлежит мне-е-е-е-е-е…

Николь вытянула руку и над ней вспыхнула маленькая луна. Её света достаточно для того, чтобы увидеть, что место, в которое она «провалилась» удивительным образом напоминало пещеру. В центре пещеры, оплетённый белым коконом паутины, висел подвешенный к потолку, бесчувственный Дианджело.

Паучиха зарычала, подняв на Николь красные, полные крови, глаза, вновь скаля острые зубы:

— Ты всего лишь жалкая суккуба! Я — сильнее. Он — мой!

Под рогами у паучихи Николь заметила ещё одну пару глаз. Все глаза её были черны, как ночь.

Демонов можно сдержать солью, святой водой, железом или огнём. Но ничего такого у Николь не было. Да и самого этого места, как такового, в Яви не существовало.

И всё же место это было реальным. И противник — реален. И жертва. И опасность.

«Демоны не плоть, которую можно убить, — услышала она в голове голос матери. — От демона нужно искать освобождения. Поскольку демоны создание Тьмы. их можно рассеять только Светом».

Паучиха щёлкала клешнями, передвигаясь по кругу.

Николь не слишком-то её испугалась, поскольку воспринимала происходящее, как сон. А во снах спящий способенконтролировать сны. По крайней мере, у неё всегда это получалось.

То, что мы видим — лишь визуализация внутренних процессов, сути, изнанки. И Николь трактовала видение так: Дианджело был подвластен своему демону; паучиха скрутила и обвила его своей паутиной, накрутив вокруг несчастного целый кокон.

Николь идентифицировала паухчиху как Дзеро-гамо. Согласно японской мифологии, она представала перед мужчинами в образе красивой девушки, заманивала их сладким голосом и музыкой в глубины своих подземелий, опутывала паутиной, а затем медленно, мучительно пожирала.

Демоница проворно устремилась вперёд. Николь же не придумала ничего лучше, чем засветить «луной» прямо в лоб сопернице. От удара «шарик» разлетелся на несколько сверкающих, как лампочки, осколков, оставшихся кружиться в воздухе.

Паучиха издала вопль, в котором мешались гнев, удивление и обещание скорой мести.

«Паутина. Нужно, чтобы свет стал паутиной!», — пронеслась в голове Николь быстрая, как свет, мысль.

И тут же из осколков произросли множественные тонкие нити. Они разрастались, перекрещивались, сплетались с куда большей скоростью, чем об этом можно рассказать, пока в считанные секунды не сплелась сияющая, перламутром сеть. Она упала на арахну сверху, опутывая, лишая возможности двигаться.

— Не-е-е-ет! — ударил по ушам истошный, сводящий с ума свистящий вопль.

Николь, не теряя времени, рванулась к стоящему в центре пещеры кокону, внутри которого был Дианджело.

— Нет!!! Не трогай! Он мой! Принадлежит мне! Не имеешь права! Не отдам! Не подходи! — рычало, вопило и свистело «оно». — Оставь!

Вопли паучихи Николь мало трогали. Но, стоило коснуться заветного кокона, шум воды, звучащий нескончаемым фоном где-то неподалёку, усилился многократно.

Вопли паучихи и щум водопада сливалось в оглушительную, дезориентирующую какофонию, угрожающую и мрачную.

Вода, густая и черная, рванулась, как сорвавшийся с привязи конь. Это была быстрина, бушующей поток. Уровень её в пещере стремительно повышался.