Книга Птичья Песня, страница 24 – Яна Ветрова

Улица не петляла, а чинно и плавно загибалась вокруг холма, иногда разветвляясь на две. По обеим сторонам тянулись двух-трехэтажные дома, разнообразно украшенные на вкус хозяев лепниной, колоннами и даже гаргульями. Аккуратные садики изо всех сил старались поразить воображение, каждый стремился показать свой уникальный характер. Тут остриженные в шарообразную форму кусты самшита и раскидистые гортензии с еще не раскрывшимися зонтиками цветов, а здесь все засажено ельниками. У фонтанчика стоит статуя девушки, задумчиво коснувшейся рукой пряди волос. В высокой живой изгороди, отделяющей участки друг от друга, шумно перекрикивались птицы.

Колдун выглядел чужеродно в этом месте – ссутулившийся, бледный, сухой, как старая книга, которую достали из древнего сундука и еще не успели смахнуть пыль с обложки. Куда же мы направляемся?

На очередном повороте нас ждал Робин с большим мешком у ног. Значит, Джей поселится у друга, пока не найдет себе жилье. Я вновь переключилась на сериальное восприятие, забыв, что я не сторонний наблюдатель, а участник, и мне тоже надо где-то жить.

Робин внешне вполне походил на обитателя особняка – высокий, крупный, с горделивой осанкой и широкой улыбкой человека, покорившего весь мир и заслужившего бокальчик вина у камина.

– У тебя что, работы нет? – буркнул Джей, подходя к другу.

– Ты теперь моя работа, – широко улыбнулся тот. – Серьезно! Ты подумай, в город вернулся опасный колдун, которого так рано не ждали. Многие уже в курсе. Мне приказали следить за тобой.

– Кто приказал? – нахмурился Джей.

– Все расскажу, давайте сначала зайдем в дом.

Трехэтажный особняк был до самого верха увит диким виноградом, а окна были покрыты грязью. Я тут же усомнилась в своем выводе о принадлежности этого жилища Робину.

Если дома здесь всем своим видом показывали характер, то этот ясно говорил, что он гостям не рад. Ощетинившись заросшей изгородью в сторону соседних домов, он выкинулветви кустов к тротуару, будто желая оттолкнуть зазевавшихся прохожих, не сообразивших перейти на противоположную сторону дороги.

Вход в сад преграждала кованая калитка не выше метра высотой, которая скорее служила украшением, нежели защитой от непрошеных гостей. К ней зачем-то были прикреплены два почтовых ящичка – один снаружи, другой изнутри. По обеим сторонам от калитки на невысоких постаментах располагались мраморные львы. Один сидел, гордо выпрямившись, а второй безмятежно спал, положив голову на лапы. Мрамор, некогда белый, зарос мхом и покрылся слоем грязи.

– Тринадцать лет, – прошептал Джей и погладил по голове сначала одного льва, потом другого. На его усталом лице появилось подобие улыбки.

Он провел руками над калиткой, и та скрипнула в ответ.

– Всего-то? – удивился Робин.

– Это только один уровень, – ответил Джей. – И через него пытались проникнуть.

Мы прошли через заросший сад к дому. Над дорожкой нависали ветви, образовав узкий коридор. Робин придерживал каждую, пока я не перехватывала ее. Сад был недружелюбен и всячески старался насолить, подставляя подножки в виде корней, цепляясь руками-ветками за мои волосы и свитер, пытаясь стащить с плеч тяжелый рюкзак.

Джей сорвал плети винограда и плюща, облепившие дверь темного дерева. Освободив небольшое пространство, он приложил обе руки к поверхности. Он молчал и не шевелился. Я выглянула из-за спины Робина, чтобы посмотреть, не мелькнет ли искорка. Тот прошептал: