Книга Случайный номер, страница 42 – Полесья Золотникова

— Они сказали, что меня больше не тронут, если ты уйдёшь, — с трудом осилила слова.

Сердце кровью облилось, когда наши взгляды встретились.

Я врала! Черт, но врала ведь, чувствуя, что поступаю неправильно! Душу сейчас будтона миллиарды осколков разнесло брошенной в стену вазой!

Кто безжалостно придумал выбирать между личным счастьем и жизнью матери?!

Илья застыл.

— Ты должен уехать.

— Ой, ну и дура ты, Женя! — вдруг донёсся до нас голос Третьяковой. — Такими парнями разбрасываешься!

— Ты на самом деле хочешь, чтобы я уехал? — хрипло спросил он, не обращая никакого внимания на слова соседки по квартире.

Смотреть на него стало больно до волчьего воя в холодной ночи и скрежета зубов. Уставший. Подавленный. С большими кругами под глазами от недосыпа. Илья — тот, кто поставил на кон собственную жизнь, когда приехал сюда! И лгать ему подобно наказанию, даже невзирая на то, что, изначально пацан приехал к другой, прикрывающейся моей фотографией!

Это «да» стало для меня самым трудным.

Оно словно контрольный выстрел за раз убило в нем жизнь.

А дальше парень просто вышел со стеклянным взглядом, не говоря ни слова, и на сердце поселилась обжигающая тоска, сдавив грудную клетку проклятой безысходностью!

Я так хотела побежать следом! Так хотела остановить его! Но в воображении живо предстали картины матери, прикованной к больничной койке!

Пожалуйста, прости меня, отец! Я не смогла уберечь свое счастье!

Дышать получалось, но с каждым мгновением невыносимее душила боль.

Спустя минут пять начала задыхаться всё больше, несмотря на то, что воздуха достаточно! Его хватало всем с лихвой. Всем, кроме Шариковой.

— Илья, стой! — с трудом разобрала крик Даши, после которого раздался громкий стук с силой захлопнувшейся входной двери.

Ко мне залетела подруга с квадратными глазами. Ее возмущению нет ни конца ни края!

— Он ушел! Что ты наделала?! Илья — не Славка! Ты же пожалеешь обо всем!

Ответом ей стали слёзы. Скрывать их сил не осталось.

Я разревелась белугой…

Двадцать шестое декабря в ночь на двадцать седьмое обернулось точкой, когда ничего нельзя вернуть! Когда всё, что могла, только рыдать крокодильими слезами.

Я не только не сумела признаться Илье в чувствах, но и сделала так, дабы тот наверняка покинул мой дурацкий город, навсегда занеся его в черный список.

Да уж… Шарикова, как обычно, отличилась, но не в ту сторону!

Утром еле встала, почувствовав пустоту.

У меня будто душу забрали с уходом хозяина случайного номера. Все-таки привязалась к нему.

Чокнутая.

В доме стояла пугающая тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов, отсчитывающих новый этап жизни Шариковой.

Больше Илья не придет. Больше я не услышу голос парня. Больше не вдохну аромат еды, приготовленной руками художника, бьющего в нос профессиональным боксёром.

Сколько противоречий уживалось в том, кого не получается забыть?

Костоправ исчез безликой тенью среди ночи, стенающей самой лютой метелью.

Уныла прошла на кухню. Ностальгия последней недели пробрала до дрожи в руках.

Образ Костоправа преследовал меня.

Мысли прервал чертов мобильный. Приняла входящий. Первый собеседник сообщил, что операция прошла успешно и я вовремя оплатила недостающие лекарства для матери. Затем позвонил второй человек. Через несколько минут. Кто? Довольный донельзя дядя Ильи. Андрей буквально лучился радостью, нахваливая за расторопность и плодотворное сотрудничество. Благодаря мне его строптивый племянник наконец-то занял своё законное место. Отныне ничего не угрожает их семейному делу. В признательность за совершенный подвиг «Ангел» предложил обсудить покупку жилья. Причем сумма выделится с барского плеча любая, а жилплощадь моментально станет моей.