Книга Сопряжение. Режим Максимум, страница 19 – Полесья Золотникова

Мужчина резко остановился.

— Камни — не люди. Их Хозяин — чудовище, пожирающее Жизнь. И как только он сменит носителя, вся Жизнь погибнет. Ничего не останется. Времени не так много, миледи. Поэтому мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы Янтарь не достиг 26 лет. А к местным теркам вернуться никогда не поздно.

С вызовом крестила руки на груди.

— Откуда вы знаете, что они — не люди?

— Моя госпожа расскажет об этом сама. Я — всего лишь скромный посредник.

Мужчина ушёл. Оставшись в гордом одиночестве размышляла над услышанным, пока не раздался стук.

Открыла. На пороге застыла обеспокоенная Ниара. Устало закатила глаза.

— Леди Люсинда…

— Можешь не продолжать. — Махнула рукой…

Девчонка прижала к своему горлу нож и угрожала челяди покончить с собой. Блеск. Ничего умнее придумать не могла, неугомонная бунтарка. Чтоб ее приемному папаше икалось на том свете.

— Что на этот раз? — сухо поинтересовалась, оставаясь абсолютно хладнокровной.

Ниара же нервно запричитала за моей спиной, мол, бедное, неразумное дитя.

— Я убью себя, если ты не перепишешь все на меня! — высокопарно заявила головная боль.

— Валяй. — Равнодушно отозвалась в ответ.

Та нерешительно замерла. Сюрприз, провокации бесполезны. Суровая реальность, деточка.

— Я уже сказала, мне плевать. Сдохнешь, меньше придется кормить ртов.

— Ах, ты! — искренне возмущенная проявленным безразличием она снова бросилась на меня.

Перехватила запястье, вывернула. Девчонка взвыла. Мгновенно обезоружила, для спокойствия оставив оружие при себе.

— Ножик детям не игрушка. — Холодно произнесла, оттолкнув ненормальную. — Тебя этому не учили?

В ответ та залилась истерикой. Ох, уж, эти подростковые гормоны.

— Я тебя ненавижу, тварь!

Опять старая, добрая песня.

— Ты тоже далеко не одуванчик божий. — Заметила как бы между прочим.

— Вот был бы мой брат здесь, ты бы…

— Да твой брат-бабник сам меня боится. Привыкай. Никто за тебя не вступится.Хочешь меня убить? Славно. Только кишка тонка.

— Госпожа, — несмело обратилась служанка.

Отмахнулась. Подошла ближе к упрямой девчонке и властно схватила ее за подбородок:

— Ты здесь лишь потому, что я дала слово графу. Если бы не он, давно бы в канаве валялась. Нравится тебе это или нет, но твой приемный отец поручил присмотр мне, на случай, если вернёшься.

Она с квадратными глазами уставилась как баран на новые ворота:

— Отец не собирался от меня избавляться?

— Дура. — Лишь отозвалась ей.

Затем выпустила и предпочла удалиться, проигнорировав вопрос сиротки. Гордо направилась в свои покои…

С удовольствием сняла бабские тряпки и облачилась в мужскую рубашку со штанами. Заколки тоже убрала, распустив роскошные волосы, которые торопливо перехватила кожаным шнурком. Какое счастье избавиться от никчемных безделушек, отягощающих голову. Благодать — выбраться из утягивающего корсета, визуально делавшую фигуру ещё стройнее. Дурацкая мода подстраивать силуэт под формат песочных часов. К сожалению, этот мазохизм считался эталоном. По мне так, он — сущее зло. Проще сидеть в поместье, никуда не ездить. Если бы не Гагат, оставалась бы дальше на хозяйстве. Однако я поклялась.

Опять вернулась к тому, с чего начала. Воспоминания. Они постоянно терзают душу. Особенно, когда смотрю в самодовольное лицо Янтаря, вздумавшего приручить дикую кошку.