Книга Игра одиннадцати, страница 131 – Амалия Лик

Порыв ветра сотряс стекло, а неприятный озноб пробрал до кончиков пальцев. Хотелось вырваться из номера и бежать по промозглым улицам Третьего города, вглядываясь в лица прохожих.

Я умылся холодной водой. Ждать и бездействовать было невыносимо, и я позвонил отцу. Он сразу сказал, чтобы я обратился в службу помощи Третьего города. Я включил часы и нажал экстренный вызов. Медленная музыка и картинки, которые транслировались на экране, не успокаивали, а только сильнее нагнетали тревогу. Через какое-то время автоматический женский голос сладко произнес:

– Пациент находится в Центральном лекарии Третьего города.

Меня потряхивало, руки стали влажными, а в голове крутился только один вопрос.

– Что с ней? – хриплым голосом спросил я.

– Ожидайте.

Это единственное, что мне оставалось. Ждать…

– Поступила после наезда. Состояние нормализовано, пациент в реанимации.

– Спасибо. Я сейчас приеду.

– Лекарий закрыт для приема посетителей. Часы приема…

Я не дослушал и отключился. Застыл, уставившисьв светящийся экран, и пытался сообразить, что должен сделать. Все время до этого я словно был в трансе. А когда нашел Алю, то вообще впал в кому. Знал, что должен взять себя в руки, собраться и поехать или побежать к ней, но продолжал стоять посреди комнаты. Звонок вывел меня из забвения, на экране высвечивалась фотография ее сестры.

– Да, Лейка? – машинально спросил я.

– Что случилось? Отцу пришло сообщение из лекария. Он бегает по квартире и собирает вещи. Что с ней? Ты где? Ты у нее?

От ее тонкого, визгливого подросткового голоса я окончательно очнулся и ответил:

– Я еду к ней. Как что узнаю, наберу.

– Но что…

Я вновь прервал связь. Нашел адрес Центрального лекария и выбежал из номера.

По дороге набрал отцу. Он всегда знал, что нужно делать. Отец дал мне четкие инструкции и скинул на мой счет байты. Он сказал, что я должен перевести ее в частный лекарий. Поискал информацию. В Третьем их было пять, и один из них специализировался на травмах и реабилитации. Вскоре от отца пришло сообщение, что через очередного друга он вышел на уполномоченного Центрального лекария, и когда я добрался до места, меня уже ждали.

Девушка-стажер начала рассказ о состоянии Али. Она произносила слова, которые летели в меня острыми дротиками и впивались в кожу, пронзая самое сердце. Когда она закончила, я молчал. У меня не было слов. Только боль за мою Алю. Невыносимая, ранее мне не знакомая боль. Настолько сильная, что сложно было дышать. Хотелось, чтобы я был там вместо нее.

Я упрашивал, чтобы меня к ней пустили. Я хотел быть рядом. Но меня убедили подождать до завтра, когда ее должны были перевести в палату.

Губы были сухими, лоб мокрым. Я чувствовал влажную, прилипшую к телу одежду, которая словно впитала не только ледяной дождь, но и безжалостный ветер Третьего города.

Когда я чуть пришел в себя, то сообщил, что хочу переместить Алю в частый лекарий, но стажер убедила меня, что у них служат лучшие специалисты и ей будет предоставлен необходимый уход. Я хотел оплатить особое лечение, чтобы ей занимались лучшие лекари, как учил отец, но она убедила, что в случае с Алей этого не требуется. Я удивился, но поверил ей. Мои часы неугомонно вибрировали: звонил отец Али. Извинившись перед девушкой, я отошел в сторону.