Книга Пять жизней и одна смерть, страница 112 – Амалия Лик

Захожув спальню, вытираюсь, хочу надеть что-нибудь приличное, но из-за содранной кожи приходится натянуть первую попавшуюся футболку и домашние шорты, которые не жалко запачкать в крови. В ванной быстро обрабатываю ранки перекисью, закусив губу – щиплющая физическая боль отвлекает от другой, внутренней боли. Но руки все еще дрожат, храня отголоски недавней вспышки.

Возвращаюсь к Альберту и вижу, что он собрал с пола апельсины и осколки разбитой сахарницы и кружки.

– Если скажешь где веник, то я подмету, – неуверенно произносит он, показывая на сахарный песок, рассыпанный по всему полу кухни, как будто не знает, чем еще может мне помочь.

– Нет, что ты! Сама натворила, самой и убирать.

Я быстро собираю остатки мусора, протираю влажной тряпкой пол и только потом ставлю чайник.

– Что будешь? – спрашиваю я стыдливо. Он не должен был появляться так внезапно, видеть меня в таком состоянии и не должен испытывать неловкость по моей вине.

Но Альберт, как будто убеждая меня в обратном, подходит ближе, берет мои руки в свои, растирает их, чтоб согреть, и прижимает меня к себе. Вначале я хочу отстраниться, но сейчас мне так нужны его объятия. Я расслабляюсь, отдаваясь его бережным рукам. Он обнимает меня, а я тихонько плачу ему в грудь. Через несколько минут он ведет меня к дивану, усаживает, а сам возвращается на кухню и вскоре на столике передо мной стоит кружка чая и открытая пачка печенья.

– Анна, что случилось? Чем я могу помочь тебе?

– Ал, на самом деле… Я… я просто устала. Я не понимаю, почему должна помогать кому-то и искать ответы на чужие вопросы. Почему я?

– Может, потому, что только ты можешь помочь им? Знаешь, когда я окончил Академию и только устроился в адвокатскую контору, то чуть не возненавидел свою работу, свой выбор. Тогда в основном мне приходилось защищать плохих людей, вместо того, чтоб помогать тем, кто действительно нуждался в этом. И я считал, что ошибся. Думал, что, может быть, если бы я пошел учиться на ветеринара или стал работать сразу после школы, то приносил бы больше пользы, а еще был бы рядом с мамой, мог бы спасти ее. А потом мне дали дело одного парня, которого обвиняли в краже. Ему грозил приличный срок и огромные суммы к возмещению. Он уверял меня, что невиновен. Он, как и я, вырос в неполной семье, с шестнадцати лет работал, чтоб прокормитьмаму и младшую сестру, и клялся, что в жизни не брал чужого. И я стал разбираться. Целыми днями я занимался его делом потому, что чувствовал – он не врет. И в итоге докопался до правды. Парень действительно оказался не виновен. В тот день, когда его освободили из-под стражи и сняли обвинения, я понял, что сделал правильный выбор. И этим выбором спас ему жизнь. Иногда я думаю, что, возможно, именно я должен был стать его адвокатом. Его дело помогло мне понять, что у всего есть смысл, что для кого-то я – единственный шанс.

Я, улыбаясь ему, беру чашку чая и делаю глоток. Тянусь за печеньем, вдыхаю запах ванили и арахиса и с наслаждением откусываю кусочек. Тучи на душе потихоньку рассеиваются, и я, убаюканная этой доброй невыдуманной сказкой, практически погружаюсь в сон. Для кого-то я – единственный шанс.

Альберт укладывает меня спать и заботливо целует в лоб, желая спокойной ночи. Но когда за ним захлопывается дверь, я вдруг распахиваю глаза и подскакиваю на кровати. Теперь я не хочу бездействовать! Я встаю и наливаю себе сока из холодильника, возвращаюсь на диван, беру свои записи и делаю следующие пометки: