Книга Пять жизней и одна смерть, страница 139 – Амалия Лик

– Привет, – говорю я, стараясь придать голосу беззаботный оттенок.

– Привет, – серьезно и настороженно произносит Ал.

– Ты как?

– Нормально. А ты?

Мы словно чужие друг другу, словно стоим на разных берегах. Нет, я так не хочу, хочу быть с ним рядом и чувствовать эту близость.

– Прости меня, Ал, не знаю, почему я такая.

– Анна, ты не виновата, это я лезу туда, куда не следует, – с грустью признает он.

– Ладно, будем считать один – один. И давай остановимся на ничьей, а?

– Давай.

– Договорились. Ты не переживай, у меня все в норме. Мне просто нужно разобраться со всем, что происходит.

– Хорошо, я больше не буду давить.

Какой же он хороший и понимающий.

– Спасибо.

– Тебе нужна моя помощь?

– Пока нет, – отвечаю я и думаю, что это до тех пор, пока ко мне не ворвется наряд полиции и не схватит меня с пистолетом, а вслух добавляю: – Но, если она понадобится, первым, к кому я обращусь, будешь ты.

– Договорились, – вроде бы успокаивается он.

– Просто дай мнечуточку времени.

– Ладно, я понял. Напишешь мне или позвонишь?

– Да, – говорю я мягко, насколько возможно.

– Я скучаю. И если тебе просто понадобится компания, даже для чаепития, напиши мне. – Он звучит как-то грустно и потерянно.

– Конечно. Может, и поужинаем вместе к концу недели.

– Надеюсь. Ну ладно, мне пора работать.

– Целую, – говорю я и вешаю трубку.

На сердце стало тепло и приятно, словно что-то терзало внутри, а теперь успокоилось. Мне его тоже очень не хватало. Незначительная, несерьезная, глупая обида очень быстро проходит. Остаются лишь пустота и сожаление. И вместо того чтобы быть счастливой рядом с ним, провести драгоценные минуты с парнем, который пробуждает меня, волнует, наполняет эликсиром жизни, я сижу одна и пожираю себя изнутри, разрушая, разбивая, скатывая собственноручно ком грязи, который мешает жить, дышать, засоряет все вокруг, пачкая мысли, загрязняя восприятие, притупляя ощущения, делая чувства черствыми, зашоренными, мутными.

«4

Дата: вроде вторник или среда. Спустя примерно неделю после записи первого слова в эту гнусную тетрадь воспоминаний.

Время: после группового занятия с психологом.

Сложно, слишком сложно вспоминать, но доктор настоятельно советует мне продолжать запись. Я хотела выкинуть эту гадкую тетрадь, но попытка не удалась. Бросила ее в мусорное ведро в нашей палате, но, когда вернулась после процедур, она лежала как ни в чем не бывало на моей полке. Это, конечно, сделал не святой дух, я понимаю. Наверняка это дело рук моей соседки Марты. Она, как никто другой, знает, что мне важно все оставить на этих листах. Записи будят спрятанные воспоминания, дни прошлого, погребенные под тоннами кладбищенской земли. И когда они выходят на свет, когда тени прошлого выползают из своих кладовых и подвалов, тянут ко мне изъеденные страхом костлявые руки, тогда, в те долгие затяжные секунды, минуты, часы, мне хочется сорваться, хочется послать всю эту новую жизнь и уничтожить себя. Марта говорит, так и должно быть. Любой стресс гонит мысли к наркотикам, мой собственный разум внушает мне, что от них станет легче. Но я-то знаю, что не станет. Сейчас нужно это пережить, просто сделать шаг, потом еще один и еще.

До 2007 года никогда не думала, что настанет время, когда я буду мечтать кануть в небытие. Но оно настало,и я действительно мечтала. Сейчас мне не верится, что я, выбравшись из пучины забвения, почти отмахнувшись от этих убивающих изнутри мыслей, снова думаю о том, чтобы погрузиться с головой в отстойную яму.