Книга Сделка, страница 160 – Марина Суржевская

Катя остановилась, обернулась. И я разжал ладонь, стиснувшую деревянные перила.

– Дмитрий Александрович? – в ее голосе прозвучало беспокойство, и я поморщился. Отлично. Сочувствие и жалость – худшее, что может вызвать мужчина у юной девушки.

– Всё в порядке, – уверил я. – Сейчас догоню вас.

Она глянула с сомнением, но ее снова закружили веселые братья.Их черные распахнутые шубы летели по ветру, словно Туровы и не ощущали кусающего мороза. Несколько минут, и вся компания скрылась за поворотом катка.

– Ты просто идиот, Волковский, – пробормотал я, делая осторожный шаг. ноги разъехались, мышцы дрожали. Старая рана, конечно, стала ныть еще сильнее. Я сжал зубы и поехал, ощущая себя отвратительно. Мимо пролетел конькобежец, обдал потоком холодного воздуха, едва не разрушив мое шаткое равновесие. Всмотрелся в начавшуюся снежную круговерть: Туровы и Катерина виднелись уже на границе ярких флажков и фонариков. Я вдруг ощутил беспокойство. Какого черта они уехали так далеко? Братья держатся на льду так, словно родились в коньках, но Катя сегодня встала на них впервые… вдруг не устоит? Вдруг упадет и ударится?

Тревога заставила забыть о боли в ноге и ускориться. Погода портилась, ясное с утра небо затянуло серыми тучами, и повалил снег. Доехав до границы флажков, я завертел головой. Белая шубка в окружении черных виднелась недалеко, и я с облегчением выдохнул и махнул рукой обернувшейся Катерине.

Компанию заволокло пеленой снега. И сама девушка, кажется, тоже почувствовала неладное, потому, что-то сказав, поехала в обратную сторону. Ко мне. С ней развернулся Булыгин, выглядел Иван рассерженным. Павел и Петр Туровы засмеялись, завертелись вокруг тонкой девичьей фигуры. Меня снова охватило беспокойство. Что-то внутри звенело как натянутая струна, что-то, связанное с темноволосыми братьями. И это была не ревность, как я подумал вначале. Что-то иное.

Иное…

Я не успел додумать. Катя была уже совсем близко, когда Павел, подхватив ее на руки, сделал пируэт. Девушка сердито приказала немедленно отпустить ее, вырвала руку из цепких пальцев.

Злость подстегнула, и я сделал длинный скользкий шаг.

– А ну отойди от нее! – выкрикнул я.

Рядом мелькнуло лицо Григория. Он стремительно покружил вокруг меня, в темных глазах вспыхнул красный огонек, словно загорелась черная спичка, кончики пальцев без перчаток лизнуло пламя. И на меня дыхнуло раскаленным сухим жаром, да так сильно, что я отшатнулся. Лед под ногами вмиг сделался вязким, а потом хрупким. И лопнул с треском.

Я услышал, как закричала Катя.

И провалился под лед.

Я и не знал, что даже в зимней реке такое сильное течение. Я ушел под воду сразу весь, с головой, не успев даже зацепиться. Я вообще ничего не успел. Шуба намокла, тяжелые ботинки тянули ко дну. Вода обожгла тело, и сразу разлилось странное онемение. Я замерзал. Быстро. Неумолимо быстро.

Кувыркаясь, сбросил каменную тяжеленную шубу. На пределе сил рванул вверх и… ткнулся в лед. Полыньи не было. Нигде. Сверху только толстая непробиваемая корка и снежный наст. Я ударил кулаком – раз, другой. Бесполезно. Я барахтался, плыл, пытался пробиться, но вокруг была лишь ледяная черная вода. Ни капли тепла. Ни глотка воздуха. Меня неумолимо и быстро тянуло куда-то в сторону Невской губы. Неужели – все? Вот так? Сколько времени человек способен продержаться в таком холоде?