Книга Сделка, страница 48 – Марина Суржевская

Вот и договорились. Я кивнул и тут увидел взгляд Глафиры. Женщина улыбалась, но в глазах притаилась злость. Похоже, учительница географии совсем не обрадовалась моей просьбе. Может, боится соперничества? Но я ведь совсем не претендую на ее место! Впрочем, пожилые Давыдовы не знают о моих намерениях и могут неверно истолковать инициативу.

Однако главного я добился и решил начать уроки с Катериной сегодня же.

– Дополнительные уроки? С… этим? Не пойду!

– Велено явиться!

Глаша развела руками, показывая, что она не виновата. Я со злостью сжала кулаки. Это что, новый способ надо мной издеваться? Что еще за дополнительные уроки? Мне и обязательных хватает!

Вот только деваться некуда. Глаша терпеливо взирала на то, как я избиваю подушку, представляя на ее месте лицо пришлого историка. Поняв, что это не поможет, я одернула платье и решительно вышла в коридор. Раз уж унижения не избежать, лучше с ним не затягивать!

Пансионат по-прежнему заливал дождь, и даже с зонтом я успела замочить ноги и подол платья, отчего в класс входила еще более расстроенная.

Историк уже ожидал. В темной ученической, освещенной парой масляных ламп, его лицо с резкими тенями показалось мне лицом дьявола. Такое же убийственно-красивое и опасное. Может, если осенить голову крестом, учитель исчезнет? Я попробовала, и темная бровь пришлого взлетела вверх, а сам он как стоял посреди класса, так и остался. Увы, не помогло.

– Катерина, с тобой все в порядке?

Было отлично, пока вы сюда не притащились, – так и хотелось ответить мне. Но препираться с учителями – себе дороже, к сожалению.

– Тебе ведь уже сообщили о наших уроках?

Я кисло кивнула.

– Замечательно.

Он указал на парту с раскрытыми учебниками и тетрадью. Я плюхнулась на стул, даже не пытаясь скрыть отвращения. В комнату ввалилась, пыхтя, Добрава и, устроившись в углу, вытащила моток пряжи и спицы. А учитель подвинул мне раскрытую книгу.

– Давай начнем, Катерина.

– Не понимаю зачем все это, – буркнула я, но господин Волковский и бровью не повел.

Не замечая моих терзаний, учитель указал на книгу.

– Скажи, тебя ведь пытались обучить?

– Да. – При одном взгляде на страницу книги в висках закололо. – Но ничего не вышло. Я это… дефективная. Или сумасшедшая.

– Кто тебе сказал такую глупость?

– Да все так говорят, что тут непонятного! Дикарка не может сложить в голове слова, вот и все! – безразлично пожала я плечами, пытаясь сдержать подступающие эмоции. Кажется, не получилось и я просто отвернулась к окну. Застарелая обида – на других за насмешки и на саму себя за странную немощь, снова ударила так больно, что сдавило горло.

Учитель некоторое время молчал. А потом вдруг подтянулстул и сел рядом. Я упрямо на него не смотрела. Да и что я там не видела? Как только учителя узнавали о моих особенностях, лица у них делались такие… гадкие. Презрение пополам с отвращением. Словно я какое-то животное! Словно нарочно путаю буквы, чтобы доставить им неприятности! А я ведь совсем не нарочно…

– Я пыталась научиться. Поначалу. – Бросила я, глядя на плачущее окно. В большой ученической по-прежнему нет стекла, так что занимались мы теперь в малой. Я не очень ее любила, здесь всегда было тесно и света не хватало даже в солнечный день. А в такой дождливый как сегодня и вовсе царил полумрак.– Но у меня не получалось, а учителя злились. Когда я поняла, что все бесполезно – и пытаться перестала. Что толку стараться, если мой разум не может воспринимать все эти написанные строчки!