Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 57 – Елена Штефан

Все смотрели на драму большого зверя, и мало кто обратил внимание, что Шенол спокойно стоит рядом со Свапом, а его мечи покоятся в ножнах за спиной. Этот поединок тоже был закончен. Раиму хватило мудростине лишать измочаленного Вита сознания, чтобы не провоцировать еще один забег или того хуже, бой взрослых нгурулов. Лечить Виту будут не только отбитые «бубенчики», но и наполовину отрубленную руку. Даже для целительской магии не просто и не быстро, а значит, Вит больше не появится на ристалище в качестве бойца. Один из лучших, говорите, лавэ Меток?

* * *

Визуал Раима.

Ольга сорвалась с места и ринулась на арену ровно в тот момент, когда его величество Эльзис подошел к бортику ложи, чтобы возвестить о победе Восточного в очередном поединке. До этих ритуальных выступлений землянке не было никакого дела, ей нужна была ее роднулечка. Вот прямо сейчас, немедленно! Мысленный посыл «Ко мне! Мухой!» и быстрый против всяких приличий, размашистый, как на стадионе, бег навстречу щене. Да какие приличия, когда женщина смеётся и плачет одновременно! Сколько раз у бедняжки останавливалось не такое уж здоровое сердце, пока они с Тырей вываживали вражину на лобовой таран решетки! Каждый Тырюхин испуганный взвизг, каждое лязганье зубищ, которое слышала щена, а значит, и ее наездница, вызывали у Оли судороги в диафрагме и вынуждали сердце прыгать в желудок. Может ли поседеть уже седая шевелюра? Может! Позже Серафима заметит, что прежняя благородная сталь Ольгиных волос покрылась изморозью, которая не тает. Но это потом, потом…

Тыря вынырнула из пустоты ожидаемо и в то же время внезапно, огласив арену восторженным скулежом.Буря эмоций дорогой подруги лишала щену всякого самообладания — маленькая ведь еще, и от боя не отошла. А Оля не высоченный Пашка. Удержать на ручках полцентнера радости не сумела и с хохотом упала на песок. Спасибо, что не навзничь. То ли шельмы, то ли кто-то из парней позаботился: поддержал под лопатки упругой воздушной волной, позволил хоть и стремительно, но без особой неуклюжести опуститься на колени перед щенулей.

Над ристалищем плыл голос его величества Эльзиса, но, невиданное дело, подданные его почти не слушали — внимание трибун было приковано к маленькой фигурке в цветах королевского дома и медно-рыжему радостно-суетливому смерчику. Восторг щены накрыл и ристалище, и трибуны, по которым туда-сюда-обратно прокатывались умиленные хохотки.

Разумеется, зрители не слышали ни команды «бивень, ап», ни «Тыря, мех», которые Ольга отдала мысленно. Зато они явственно увидели преображение нгурулы, которая только что показала себя серьезным бойцом. В кого преображается воспитанный нгурул? Правильно, в боевое чудовище. И сидящие на трибунах это знали. По легендам-страшилкам, постоянно циркулирующим жутким слухам и даже по чрезмерносамоуверенному поведению наездников. Лишь жёсткие да наглые и могли выживать в эмпатическом симбионте с монстрами. Такое мнение уже три сотни лет бытовало в народе и тщательно культивировалось.

А нынче что?

Когда Тырюхины шипы-иголки вдруг преобразовались в роскошный ухоженный мех, а устрашающий бивень исчез… Когда хрупкие, обтянутые синим шелком руки трепали и ласкали по-прежнему зубастую морду, а потом обвили мохнатую шею… Когда нежно-хвалебное бормотание наездницы слилось со счастливым «тыр-тыр-тыр» и заглушило речь короля… Трибуны выдохнули и, похоже, забыли вдохнуть.