Книга Энчантра, страница 144 – Кейли Смит

— Пожалуйста, — простонала она. — Пожалуйста… Роуин…

Он протянул руку между ними и надавил подушечкой пальца на её клитор. Она кончила снова — с хриплым криком, захлёбываясь от накрывшей её волны —

— И тут по комнате раздался тяжёлый, раздражённый голос:

— Да едрёна мать…

Ровно через час после той сцены на диване Ковин и Роуин всё ещё спорили, а Женевьева вяло царапала коготком очереднуюигру в крестики-нолики прямо на деревянной доске пола. После того как Эллин ввела своё правило, по которому все участники должны оставаться вместе до конца раунда, Женевьева безуспешно пыталась отвлечь их от ссоры детскими играми.

— Теперь ты ходишь первым, — сказала она Ковину.

Он прервал перебранку с братом, глянул на доску и уверенно нацарапал крестик в центр. Она сморщила нос. Он всегда брал центр.

— Грейв не сожрал своего близнеца в утробе, — повторил Роуин уже в десятый раз. — Это Севин всё выдумал, чтобы напугать Эллин, когда мы были детьми.

— Я тебе говорю, мама утверждала, что это не просто история. А Севин как-то слышал, как отец говорил об этом, — настаивал Ковин.

— Возможно, поэтому он такой здоровый, — вставила Женевьева, хмыкнув.

Ковин победно кивнул в её сторону:

— Видишь?

Очередная партия закончилась ничьей. Женевьева встала с пола и направилась к дивану, где сидел теперь уже одетый Роуин. Он поднял руку, приглашая её подойти, и она тут же устроилась у него под боком.

— Меня сейчас стошнит, — буркнул Ковин, хотя в голосе звучало скорее веселье. — Вас вообще не пугает, чем всё это может закончиться? Вы же знаете, Нокс ненавидит проигрывать. Даже представить не могу, какие трюки он приготовил, если один из вас выберется отсюда живым.

Между Женевьевой и Роуином проскользнул тяжёлый взгляд.

Ковин уже задавал похожий вопрос раньше — когда вылез из люка и застал их в весьма компрометирующей позе. Роуин тогда чуть не свернул брату шею за то, что тот выбрал такой момент для появления. Но, увы, Ковин не мог уйти — благодаря правилам, установленным Эллин.

— Хватит о Ноксе, — рявкнул Роуин.

— Просто завожу разговор, — поднял руки Ковин.

— Заводи его на другую тему, — проворчал Роуин.

— О! У меня есть идея, — оживилась Женевьева. — Твой язык — это больно было?

Ковин ухмыльнулся и высунул раздвоенный кончик языка, как у змеи:

— Не особо. У меня высокий болевой порог.

Женевьева перевела взгляд на Роуина:

— А у тебя как с этим? С болью.

— Родиться в нашей семье — уже само по себе гарантия, — ответил он мрачно.

Ковин поднялся и направился к барной тележке, чтобы налить себе что-нибудь покрепче.

Женевьева склонилась к уху Роуина и прошептала:

— А вот тот пирсинг… он…?

Роуин усмехнулся:

— О да. Вот это действительно было больно. Как настоящая сука.

— А как давно ты его… Я первая, кто…?

— Кто видел? Кто лизал? — прошептал он в ответ. — Да.

— Я всё слышу! — простонал Ковин, залпом осушая стакан виски. — Перестаньте обсуждать член Роуина в моём присутствии. У меня и так травмы на всю жизнь. А теперь — на вечность.

Ну, в целом, справедливо.

— Сколько у нас времени? — спросила Женевьева.

Оба мужчины одновременно достали карманные часы.

— Пятнадцать минут, — первым сообщил Ковин.

— Мы можем уже спускаться вниз, — предложил Роуин, потягиваясь. — Что-то я устал. Пойду, пожалуй, почитаю перед сном.

Ковин бросил на него выразительный взгляд: ага, конечно.