Книга Душа из света и дождя, страница 79 – Ольга Пашнина

– Извините, я вас совсем не понимаю.

– Я тебя тоже. Я еще не встречал светлого мага с таким потенциалом, а я видел их тысячи. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что Штормхолд таких, как ты, еще не видел.

– Это плохо? Разве сильный светлый маг – это плохо? Я думала, у вас нехватка.

– Штормхолд уже видел, чем заканчивается появление сильных магов. Он едва устоял, когда ваша покровительница вышла на мировую арену. И мне очень не хочется новой войны.

– При чем здесь война? Вы все смешали в кучу! Как я влияю на войну? Да, случилось нечто необычное – родилась девочка со светлой магией. С сильной магией. Да, ее нашли и отправили учиться у лучших. Я не собираюсь развязывать войну или уничтожать мир… Я вообще сомневаюсь, что с моими способностями можно что-то развязать. Что самое страшное может произойти? Все резко станут здоровыми и целители лишатся работы? Да это даже звучит как бред!

Дружба с Дарком и Элаем определенно плохо на меня влияет. Прежде я не решилась бы так разговаривать с наставником. Но Рифкин, с его странными претензиями и недомолвками, вывел меня из и без того хрупкого равновесия.

– Спорить я с тобой не собираюсь. На. Смотри сама.

С этими словами целитель бросилна стол штормграм. Дрожащими руками я взяла артефакт и посмотрела на изображение.

– Вы записывали, как я сижу у Гидеона в палате?! Зачем?! У человека должно быть право уйти без любопытных глаз!

– А ты думала, кто-то оставит тебя наедине с тяжелобольным без присмотра?

– Ладно. Допустим. И что я сделала? Посидела с ним рядом?

– Смотри дальше, – сквозь зубы процедил мужчина.

Пришлось оживить картинку. Некоторое время я просто сидела у постели Гидеона. Изредка его губы шевелились – он звал дочь и пытался с ней поговорить. Иногда я его успокаивала.

– И? Так прошел весь день…

Я резко замолчала.

Картинка изменилась. Я ушла, на смену дню пришла ночь. Гидеон по-прежнему лежал в постели, практически не шевелясь. Но когда я уже собралась было отбросить штормграм в сторону, он вдруг приподнял руку. Затем снова и снова, а потом… поднялся.

Простыня, прикрывавшая тело, спала, открыв абсолютно здоровую кожу.

Картинка снова сменилась. Теперь я смотрела, как двое стражников ведут Гидеона, закованного в кандалы, к тюремному экипажу. И лишь когда три водные львицы скрылись на улицах Флеймгорда, артефакт погас.

– Именно поэтому я и задаю вопрос. Кто ты такая и в какие игры с магией играют твои магистры, Коралина Рейн?

Закусив губу, я молчала. Рифкин после долгой паузы произнес:

– Выгляни в окно.

– Зачем?

– Ты можешь делать то, что говорят, не задавая вопросов?

– Слишком много желающих приказывать, – едко отозвалась я, но все же поднялась и подошла к небольшому окошку, выходящему на площадь перед лекарским домом.

На ней яблоку негде было упасть.

Толпа. Огромная толпа, что-то скандирующая, выкрикивающая какие-то лозунги. Как и все толпы, немного безумная, хаотичная, смертельно опасная.

Внутри все сжалось от мысли, что стоит ее напугать, подтолкнуть, раздраконить – и жертвы будут исчисляться сотнями, их просто затопчут во всеобщем хаосе. Я не видела, где кончаются люди. Казалось, они затопили все улицы Штормхолда.

– Несколько часов назад то, что ты видела в штормграме, оказалось достоянием общественности. Каждый житель Штормхолда, если хоть немного следит за новостями, знает, что ты одним прикосновением вытащила с того света практически покойника. И знаешь что? Они вовсе не возмущены тем, что светлая магия тратится на преступников, нет. Они считают тебя чудом. Даром богов. Последнейнадеждой на спасение. Они пришли под наши окна, чтобы требовать помощи. Многие из них больны. Многие неизлечимо. Многие имеют умирающих родных и близких. Всем им не может помочь целительство, не хватает ресурсов и знаний. Они считают, что эти ресурсы есть у тебя, и каждый из них готов разорвать другого ради своей цели. Стоит тебе показаться – и они сойдут с ума. Спрячешься – возьмут штурмом дворец. Попробуешь помочь – сойдешь с ума, исчерпав магию до дна. Ну что, как тебе новости, безгрешная Коралина? Все еще считаешь, что не способна развязать войну? По-моему, мы на ее пороге.