Книга Кровавая луна, страница 51 – Пенн Кэссиди

— Я знаю, что видела, — отрезала она.

— Без обид, но ты ничего не знаешь. Тебе нужно отступить прямо сейчас, пока это не превратилось во что-нибудь отвратительное. У меня нет времени разбираться с ревнивыми сучками. Я тебя не знаю и не хочу знать, но желаю тебе удачи в попытках убедить себя, что Август любит тебя.

Она усмехнулась, подходя ближе и вторгаясь прямо в мое личное пространство. Я не знала, что она хотела доказать, но это было, мягко говоря, жалко. Мне почти стало жаль ее.

— Может, он и не любит, но, по крайней мере, он выбирает меня. — Ее голубые глаза были полны такой ненависти ко мне, к тому, кого она даже никогда не встречала.

— И я надеюсь, что он продолжит выбирать тебя, — солгала я. Я нутром чувствовала ложь, но проигнорировала ее. — Пока это убирает его с моей гребаной спины, то я буду рада, если твоя кровать и бедра будут открыты, чтобы собирать объедки.

Женщина что-то пробормотала, и я воспользовалась этим шансом, чтобы убежать, обогнув дерево и быстро направиться к стае и завершенным кострам. Я отказывалась оглядываться на нее, но чувствовала кинжалы, которыми она метала мне в спину. Я отмахнулась от всего этого, чертовскивзбешенная тем, что мне приходится иметь дело с разным мелким дерьмом. Я никогда не просила, чтобы меня втягивали в бессмысленную драму.

Все, чего я хотела, это спрыгнуть с того моста и покончить с жизнью, но не могу позволить себе даже такой малости. Это была нездоровая мысль, но пусть будет так. Я смирилась с тем фактом, что, скорее всего, у меня будет короткая жизнь, учитывая мой послужной список.

Теперь оборотни собирались десятками, некоторые из них ставили корзины с выпечкой у основания прилавков. В моей груди что-то сжалось, когда я смотрела на их мрачные лица, гадая, кто из них был членом семьи, пришедшим оплакать своих щенков. Это было все, что я могла сделать, — остаться стоять на месте, вместо того чтобы убежать за деревья и спрятаться.

Мне было так стыдно стоять здесь живой и невредимой, в то время как этих мальчиков убили. То, что сделали люди, было неправильно, и у меня было ощущение, что власти позволили им разгуливать на свободе. Всем был хорошо известен тот факт, что полиция людей, как правило, была на стороне людей. За последние двадцать лет или около того, с тех пор как Райан Харкер становился все более известным и откровенным, увеличилось количество преступлений на почве ненависти, которые, как известно, остались безнаказанными. И теперь, с исчезновениями женщин-дарклингов, должно было стать более очевидным, что каждый дарклинг сам за себя.

В школе я изучала политологию, а также коммуникации, историю и религиоведение, поэтому не была наивна в отношении человеческих обычаев. Я знала, что жестокость — это болезнь человека, которая не встречается ни у одного другого животного или млекопитающего на земле. То, как люди относились друг к другу, даже до того, как дарклинги стали достоянием общественности, было чудовищным. История была наполнена насилием, обманом и политикой и построена на них. Несколько лет назад я поняла, что живу в событиях, которые навсегда войдут в учебники истории. Какую роль мне предстояло сыграть в этот момент, я еще не знала, но была полна решимости быть на правильной стороне.