Книга Танец со Зверем, страница 36 – Виктория Хэйзел

Он спал урывками, боясь пропустить какие-то новости о происходящем в замке. Во снах он то и дело стоял за спинкой трона лорда Гверна, который вдруг превращался в Бренна, а затем в волка, жадно открывающего пасть лишь с одной целью – наброситься на самого Рейгана.

С последнего пробуждения в поту и слезах прошло уже несколько часов, и рассвет за окном сменился теплым днем. Словно насмехаясь над Рейганом, солнце радостно заглядывало во все окна его спальни.

Порой он пытался слушать разговоры в коридоре, выспрашивал о своем брате и матери у приносивших еду слуг, подходил к окну в надежде увидеть кого-то из них во дворе. Но чаще всего в эти дни он думал о человеке, которого всю жизнь называл отцом. Лорда Гверна никто не назвал бы идеальным. Нравом он обладал вспыльчивым, порой слишком много пил и раз за разом изменял жене. Но при всех его недостатках в одном отказать лорду было невозможно – он любил сыновей.

А потому последние его слова, пропитанные презрением, больно ранили Рейгана. Отец… отказался от него. Отвернулся прямо на его руках. Все, что происходило после этих слов, словно подернулось дымкой. Вроде бы кто-то вел Рейгана обратно в замок. Мама?

«Не смей, не смей, не смей…»

Слезы вновь навернулись на глаза, но сил плакать больше не было. Все, что он мог, – просто свернуться калачиком в постели, размышляя о своей новой, нечеловеческой участи.

После пробуждения в первую ночь Рейган чувствовал себя странно. Его тело отныне стало пристанищем для двоих: его самого и темной сущности, которая ждала своего часа в тайных закоулках разума. И хоть за дни заточения он, казалось, наизусть выучил каждый уголок своей комнаты, Рейган ни разу даже близко не подошел к высокому зеркалу. Он всю жизнь прожил рядом с ликанами, но никогда не задумывался о том, что значит быть ликаном. Рейган честно признался себе, что боится. Стыдливо, по-детски, боится увидеть вместо своих глаз желтые зрачки и торчащие изо рта клыки.

Он до сих пор помнил ужасный момент превращения: тебя как будто перекручивает изнутри, одновременно окуная в кипящий котел. Бренн как-то рассказывал, что такое бываеттолько в самый первый раз, последующие трансформации привычны и скорее неприятны, чем мучительны. Но детский разум помнил лишь боль.

Его размышления прервал звук – стражники шли по коридору и переговаривались. Рейган вскочил с кровати, преодолел заветные пять шагов до двери и прислушался.

– …и не знаю. Ночью отгорел погребальный костер, а утром на троне сидел уже новый лорд, сынок его.

– Да уж, а все думали, что он не жилец уже. Я его как увидел со стены ночью: весь в крови, лицо черное… Жутко стало! Думал, в замок явился сам Бугул-Ноз!

– Я слышал, он главаря ихнего за шкирку тащил. Ну, из-за кого лорд-то погиб.

Стражники остановились.

– Тащил, тащил… Что с ним сейчас? Молодой лорд был так зол, что этот волчара, поди, ворон уже кормит!

– Не, не, – понизил голос его собеседник, – я слыхал, в темнице он, в нижней.

– Незавидная участь. Говорят, кто там посидит, с ума сходит. Мол, духи казненных мучают пленников, а от холода сама душа инеем покрывается.

Удаляясь, вскоре голоса и вовсе стихли. Рейган сполз по двери спиной, пытаясь осознать происходящее. Зажмурившись, он приложил ладони к лицу. Значит, лорда Гверна похоронили, Бренн в темнице, а Кайден занял отцовский трон.