Книга Золотая свирель. Том 2, страница 213 – Ярослава Кузнецова

И ты еще называешь себя волшебником, Эрайн из Сумерек?

Стыдно смертному мальчишке в глаза смотреть.

Холодная, чуть вздрагивающая рука легла на плечо.

– Пассскудва! – кто-то в толпе высказался от всего сердца.

– Братие… да он же… как Карвелег Святой… гляньте, змей перед ним наземь лег!

– Господи помилуй, присмирело чудище!

Люди загомонили.

– Малыш, – шепотом позвал Ратер. – Глянь на меня.

Эрайн, моргая, поднял глаза.

– В тебе, Малыш, дырок понаделали, чуешь? Сейчас отведу тебя под крышу, куда-нибудь в сарай. Ты только слушай меня, лады? А я попрошусь с тобой остаться, ни на шаг не отойду. Я ж сюда потому и пришел, чтоб с тобою быть.

Со мною?

Я так долго был один. Ведь никто со мной так и не остался – ни друзья, ни родичи, ни Геро Экель, ни Вран Чернокрылый… а учитель погиб, и Шелари тоже. Сам выкарабкивайся, Эрайн, рассчитывай только на себя, маг обязан быть безжалостным. В первую очередь к себе. Я и Лесс это в голову вбивал…

Лессандир?

Связующая нить дрогнула и отозваласьнезримым присутствием. На том конце было глухо, но не пусто. Она жива и даже вроде цела. Значит, сама справилась. Как и учили.

А я не смог. Справиться в одиночку.

– Господин мой, брат Хаскольд! – Ратер оглянулся на монахов. – Разреши с чудом рядышком остаться, он, видишь, спокойный, когда я поблизости.

– Парень, ну ты даешь! «Малыша» придумал! – Один из монахов подхромал на костылях, Эрайн видел его вечером в компании с колдуньей. – Как тебе удалось?

– Лаской и добрым словом, господин хороший. Я привычный страхолюдин неразумных уговаривать. У нас с отцом работник был, собой великан и силищи немеряной, а ума – как у котенка. С рук у меня ел.

Люди топтались вокруг, бренча железом, огонь факелов змеился и плясал на мокрых камнях. Эрайн смотрел, как пару скорченных тел погрузили на плащи и поволокли в темноту.

– И что, – спросил хромой, – он теперь послушный?

– Работник-то?

– Да нет, чудовище наше!

– А вот приставьте меня к нему, господин мой брат Хаскольд. Со мною он как шелковый станет, вот увидите.

– Ну… ладно. Брат Фальверен, отец Викор! Что скажете?

Осторожно приблизились еще двое монахов.

– Пусть парнишка попробует, – кивнул тот, что помоложе. – Может, с ним и правда божья благодать?

А старик покачал головой.

– Грешно сомневаться, – тихо сказал он. – Как бы мы ни объясняли свершившееся, сие есть чудо Господне, ибо зверь неистовый, как и всякое зло, склоняет голову лишь перед Божьей любовью неизреченной, и ни перед чем иным.

* * *

Я проснулась.

Я проснулась от того, что ужасно замерзла в сыром платье и шея у меня затекла. Оказалось, я так и сижу на кровати, завалившись лежащему бандиту на ноги, а в руке у меня мокрая тряпка, которой я вытирала ему лицо.

Фитилек в плошке с маслом сильно прогорел и прыскал искрами.

Первым делом проверила, жив ли мой болящий.

Жив. Лоб уже не так пылает, лихорадка немного отступила. Беспамятство перешло в сон. Дай Бог выкарабкается. Наткнись я на него получетвертью позже, вряд ли можно было на что-то надеяться.

Я встала, чтобы посмотреть в щелочку ставен – слепая мгла на улице и шелест дождя. Спала я всего ничего.

Но видела странный сон.

Странный сон глазами Эрайна. Словно я опять попала в его тело, но только как безмолвный зритель, ничего больше. Я себя не осознавала, мне казалось, что Эрайн – это я.