Онлайн книга «Ниже нуля»
|
Мюриэль берет в руку шприц, Ким шепчет: «Не делай этого», но ее губы дрожат, она возбуждена, я выдавливаю полуулыбку, мне кажется, что она говорит не всерьез, а когда игла входит в руку Мюриэль, Блер встает: «Я ухожу» – и выходит из комнаты. Мюриэль закрывает глаза, шприц медленно наполняется кровью. Спит говорит: – Это круто. Фотограф делает кадр. Когда я закуриваю сигарету, мои руки заметно дрожат. Мюриэль начинает плакать, Ким гладит ее по голове, но Мюриэль продолжает плакать и течь из всех щелей, кажется, на самом деле она смеется, помада размазана по губам и носу, щеки в потеках туши. В полночь Спит пытается запустить несколько ракет, но лишь две отрываются от земли. Ким обнимает Димитрия, который, кажется, этого не замечает или ему все равно, он бросает гитару рядом с собой, смотрит в бассейн, мы полукругом стоим возле, кто-то приглушает музыку, так что слышны звуки празднующего города, но слушать там особенно нечего, я все время поглядываю в гостиную, где на кушетке в темных очках лежит Мюриэль, курит и смотрит MTV. Слышно, как на холмах лопаются окна, начинают выть собаки, взрываются шары. Спит роняет бутылку шампанского, американский флаг, висящий занавеской над камином, шевелится под горячим бризом, Ким поднимается и закуривает еще один косяк. Блер шепчет мне: «С Новым годом», снимает туфли и сует ноги в теплую, освещенную воду. Fear так и не приезжают, и вечер заканчивается быстро. * * * Дома этой же ночью, где-то под утро, я сижу в своей комнате, устав от видеоклипов, смотрю по кабельному телевидению религиозную программу, на экране двое ребят, священники, а может быть, проповедники, сорока – сорока пяти лет, в строгих костюмах, при галстуках, в розовых солнечных очках, разговаривают о пластинках LedZeppelin, о том, что, если проиграть их задом наперед, «можно услышать тревожные фразы о дьяволе». Один из них встает и ломает пластинку, складывает ее пополам со словами: – И поверьте мне, как богобоязненному христианину, мы этого не допустим. Он говорит, что обеспокоен – пластинки наносят вред молодым людям. – А молодежь – будущее нашей страны! – кричит он, ломая еще одну пластинку. * * * Звонит Рип. – Джулиан хочет увидеться с тобой, – говорит он. – Со мной? – Да. – Он сказал зачем? – спрашиваю я. – Нет. Он не знал твоего номера, и я ему дал. – Он не знал моего номера? – Он так сказал. – По-моему, он мне не звонил. – Он сказал, ему надо поговорить с тобой. Послушай, чувак, я не люблю передавать звонки, так что будь благодарен. – Спасибо. – Он сказал, что будет сегодня днем в три сорок в «Китайском театре». Думаю, ты можешь встретить его там. – А что он там делает? – спрашиваю я. – А ты как думаешь? * * * Я решаю встретиться с Джулианом. Еду к «Китайскому театру» на бульваре Голливуд и там недолго смотрю на отпечатки ног. За исключением молодой пары, фотографирующей отпечатки, и подозрительного вида парня восточной наружности, стоящего возле билетной кассы, никого нет. Загорелый светлый билетер в дверях говорит мне: – Привет, я тебя знаю. Два года назад на вечере в Санта-Монике, верно? – Я так не думаю, – отвечаю я. – Точно. Вечер у Киккера. Помнишь? Я говорю: «Не помню», потом спрашиваю, открыта ли лавочка. Билетер кивает, впускает меня, и я покупаю кока-колу. – Но кино уже началось, – замечает он. – Ничего. Я не хочу смотреть кино, – отвечаю я. Подозрительный восточный парень все время смотрит на часы и наконец уходит. Я допиваю кока-колу, жду до четырех. Джулиан так и не появляется. * * * Я подъезжаю к дому Трента, но Трента нет, я сижу в его комнате, включив видеомагнитофон, звоню Блер спросить, что она делает вечером, может, пойдем в клуб, посмотрим кино, и она говорит: «Давай». Я начинаю рисовать на кусочке бумаги рядом с телефоном, повторяя записанные на ней телефонные номера. – Джулиан хотел встретиться с тобой, – говорит Блер. – Да. Я слышал. Он сказал зачем? – Не знаю, зачем он хочет тебя увидеть. Он просто сказал, что ему надо поговорить с тобой. – У тебя есть его номер? – спрашиваю я. – Нет. Они поменяли все номера в доме в Бель-Эре. Я думаю, что он, вероятно, в доме в Малибу. Хотя не уверена… Какое это имеет значение? Он, должно быть, не так уж хочет. – Ладно, – начинаю я, – может, я заеду в дом в Бель-Эре. – Хорошо. – Если придумаешь что-нибудь насчет вечера, позвони, хорошо? – говорю я. – Хорошо. Следует долгое молчание, она еще раз произносит: «Хорошо» и вешает трубку. * * * В доме в Бель-Эре Джулиана нет, но на двери записка, гласящая, что он может быть в одном доме на Кинг-роуд. Джулиана нет и в доме на Кинг-роуд, во дворе какой-то парень, с короткими светло-платиновыми волосами, в подтяжках и в плавках, качает железо. Он опускает гири, закуривает сигарету и предлагает мне колеса. Я спрашиваю, где Джулиан. Возле бассейна в шезлонге лежит девушка, светловолосая, пьяная, голос у нее сильно утомленный: – О, Джулиан может быть где угодно. Он тебе должен деньги? – Девушка вынесла наружу телевизор и смотрит какое-то кино о пещерных людях. – Нет, – говорю я. – Тебе повезло. Он обещал заплатить мне за грамм кокаина, который я ему дала. – Она покачала головой. – Не тут-то было. Так и не вернул. – Снова качает головой, медленно, голос тягуч, рядом стоит полупустая бутылка джина. Штангист в подтяжках спрашивает, не хочу ли я купить пиратскую копию «Храма судьбы». Я отказываюсь, прошу передать Джулиану, что я заходил. Штангист, словно не понимая, кивает головой, девушка спрашивает, есть ли у него контрамарки на концерт MissingPersons. Он говорит: «Да, милая», и она прыгает в бассейн. Одного из пещерных людей сбрасывают со скалы, и я сваливаю. * * * По дороге к машине я наталкиваюсь на Джулиана. Бледный под загаром, он выглядит далеко не на «пять», он так похож на мертвеца, что, кажется, рухнет сейчас прямо здесь, но рот его открывается, и он выдавливает: – Привет, Клей. – Привет, Джулиан. – Хочешь обдолбиться? – Не сейчас. – Я рад, что ты заскочил. |