Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 100 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

Неужели у него получилось?!

– Ты смог… – Я приложила ладони к губам.

Платон глянул на меня с легким недоумением, словно вообще позабыл о моем присутствии. Затем перевел взгляд на грязную обувь и поджал губы, стягивая ее.

– Да, все получилось, – ответил он сухо. – Иначе и быть не могло.

– Как прошло?

– Нормально. Ровно так, как я запланировал.

Платон взялся за половую тряпку, протер ею комья грязи, упавшие с подошвы. Поморщился, как если бы результат его не устроил. Кажется, он не был настроен на диалог – по крайней мере я не чувствовала в нем желания поделиться подробностями.

Что ж, его можно понять. Он устал, потратил много магии. Ему нужно позавтракать и лечь спать. Мы еще успеем все обсудить позже.

В этот момент зазвонил мобильный телефон в кармане моей рубашки. Платон оставил мне его на случай, если ему будут названивать ночью – чтобы я сразу же посмотрела, кто звонит и кто соответственно может нагрянуть в гости.

Телефон уже звонил – примерно полчаса назад. Тогда, как и сейчас, это был Дитрих. Видимо, что-то срочное, раз он обрывает телефон звонками, а не ждет до утра.

Я протянула трубку Платону. Тот, вздохнув, ответил:

– Слушаю.

Он дождался слов брата и сказал с легким неудовольствием:

– Я спал, телефон был поставлен на беззвучный режим. Что говоришь? – Тон его повеселел. – Старый хрыч наконец-то отправился к праотцам? Что ж, я очень рад. Знаешь что… А ты не хочешь убедиться лично, что тело сгорело дотла? Ну, подумай сам. Серп отравил нам немало крови и не впервые уже притворяется мертвецом. На твоем месте я бы предусмотрел все наверняка. Убедись, что от него остался лишь пепел. Тогда мы сможем жить спокойно.

Слова звучали жестко, почти ледяным тоном. Я даже поежилась. Конечно, про сложные взаимоотношения внутри семьи мне было известно (неспроста ж в галерее висит портрет Серпа), но я не ожидала такой реакции, даже как будто злого удовлетворения. Платон словно упивался тем, что его отца не стало.

Мне казалось, он просто примет это как данность, но не будет довольно ухмыляться.

– Здравое решение, – сказал Платон, вновь выслушав брата. – Не верится, что мы наконец-то избавились от него. Дит, я рад, честно. Что еще? – Он напрягся. – Арбитры? Давай подробности, я не понимаю.

Мы медленно переместились на кухню, и орк открыл холодильник, достал бесконечные контейнеры и разложил вокруг себя. Он ел мясо, даже не грея его, прямо так, вилкой из посудины. С огромным удовольствием, словно тысячу лет питался лишь голой овсянкой на воде, а тут дорвался до отбивных.

Впрочем, отменному аппетиту я не удивлялась. Поняла уже, что такова суть орков – аппетит, которому можно лишь позавидовать.

– Бред какой-то, – качал головой Платон на слова Дитриха. – Александр Анатольевич упал в обморок и приложился головой. Все. Я даже не трогал его приборы! Этот старый маразматик что, совсем сошел с ума?! Ладно-ладно, – помедлив, вздохнул он. – Я тебя услышал.Спасибо.

Он с раздражением нажал на отмену вызова.

– Что произошло? – Я заглянула ему в глаза, но не увидела привычного тепла.

Все же в возвращении настоящей сущности были свои минусы.

Платон нехотя ответил:

– Этот придурочный доктор все же заподозрил нечто неладное. Он инициировал проверку арбитрами. Дитрих не может знать наверняка, удовлетворили ли они его запрос, – и он, конечно, знает, что ничего противоправного быть тут не может. Да и откуда, я ведь сижу безвылазно дома. Но намекнул, что лучше прибраться.