Онлайн книга «Одинокий. Злой. Мой»
|
Видимо, сказывалась привычка прятать еду на случай, если той не будет. Платон тоже не страдал отсутствием аппетита, поэтому разделил со своей новой знакомой и суп, и салат, еще и несколько пирожков добавил. Лишним не будет. Организм должен восстанавливать резервы. – Тебе стало лучше? – опасливо поинтересовалась девушка, бросив быстрый взгляд на Платона. – Да, значительно. – Это хорошо. Ты и выглядишь очень бодро. А как твои силы?.. – Не надейся, – с ухмылкой покачал головой мужчина. – Тебе придется повторить все, что делал вчера доктор. – Насчет этого… Он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. С женщинами всегда сложно. Слишком много опасений, самокопания. Слишком много чувств. Платон как никто другой знал, как эмоции бывают опасны. Потому в своих союзниках предпочитал хладнокровие. Наверняка Марьяна всю ночь думала о том, как будет причинять боль Платону, – и заранее корила себя за это. Потому он и предпочитал работать толькос мужчинами. Те меньше подвержены морализаторству. Но Платон надеялся, что такая девушка, как Марьяна, сможет правильно взвесить «за» и «против». На чашу весов поставлена ее безопасность – неужели женские предрассудки возьмут верх над желанием спасти свою шкуру? – Я гарантирую, все пройдет нормально. Ты не сделаешь ничего, чего бы я сам не попросил. – Звучит как какое-то очень непристойное предложение, – нервно хихикнула девушка. – Если бы. В том, о чем я прошу, нет ничего противоестественного или плохого. – Бить током – не плохо?! – Лечение бывает болезненным, такова его суть. Как насчет такого сравнения: чтобы остановить сепсис, нужно ампутировать конечность. Так что ты предпочтешь: мучительную смерть от заражения или ампутацию? – Глупое сравнение… – пробурчала Марьяна, но больше ничего не сказала. Ответ был очевиден. Она принялась намывать тарелки. Платон хотел напомнить, что как минимум есть посудомоечная машина, а как максимум – на дом наложены чары самоочистки. Но решил, что ей нужно привести мысли в порядок. Ему не привыкать к такому. Мать много готовила, когда волновалась, – а затем тоже собственноручно намывала гору посуды. Предложить ей помощь в такой момент было равносильно смертельной обиде. Вот еще одно странное женское свойство: напрягаться физически, чтобы заглушить переживания душевные. – Кстати, ты осмотрелась? Он скорее не спрашивал, а утверждал. Платон понимал: бдительная Марьяна должна была излазить дом вдоль и поперек. Пусть лазает, если так ей будет спокойнее. Какое-то доверие между ними все же должно сложиться, а проще всего заполучить его, продемонстрировав: мне нечего от тебя скрывать. – Немного. – Я рад. Тогда не запутаешься, куда идти. Заканчивай с посудой и приходи. – Он скептически глянул на губку в пальцах Марьяны. – Я пока верну изначальные настройки. – Может быть, займемся этим позже? – Девушка поежилась. – Например, ближе к вечеру? Мне нужно морально подготовиться. Я, знаешь ли, раньше людей не пытала. – Это не пытка, а я – не человек. Марьяна, послушай. Ты не сделаешь одолжение пациенту, если дашь ему время попрощаться с ногой. Режь, пока заражение можно остановить. Девушка очень медленно кивнула. Она пришла через полчаса. Юркнула в гостиную так, будто опасалась быть замеченной. Бегло глянула на зеркало-стекло из потайной комнаты. |