Книга Проклятие главы рода, страница 37 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

— Вы же из меня веревки вьете, — улыбнулся мужчина и подтолкнул телефон к ней.

Агата сглотнула, решив не пытаться анализировать это сейчас. Если она не дозвонится, впередибудет вся ночь, чтобы подумать об этом.

Но и на рабочем, и на домашнем телефоне Виктории Максимилиановны — были только длинные гудки. Как же так? Куда делся Серп? Куда делись дети?

«Он увез их, как и обещал?..» — Она обессиленно вернула трубку на место и уставилась невидящим взглядом перед собой.

— Хм… — Старший оперуполномоченный, кажется, тоже не выглядел слишком довольным. — Ну что ж…

Он принялся барабанить пальцами по столу, что-то напряженно обдумывая. Агате вдруг на миг показалось, будто бы ему самому перспектива запирать ее на всю ночь не слишком-то по душе.

— Может быть, вы меня все-таки отпустите, а утром я сама приду в суд? Честно-честно. — Она закусила губу, надеясь, что это все-таки сработает и ее отпустят.

На мгновение в глазах мужчины промелькнуло сомнение, но тут же погасло. Он кивнул ей на бумагу с показаниями.

— Агата Эдуардовна, вы очаровательная женщина. Не хочу расставаться с вами раньше времени, подписывайте и пойдемте. Я сегодня дежурю в ночь, так что не могу добровольно отказаться от вашей компании, — говорил он при этом таким тоном, будто звал ее на свидание.

— А если я откажусь подписывать?

— Значит, в суд с утра не поедем, я имею право задержать вас тут до трех суток, после чего передать материалы дела уже без вашей подписи, магического отпечатка будет достаточно, — расплылся он в хищной улыбке.

«Надеюсь, я не совершаю ошибку». — И, вздохнув, она оставила витиеватый росчерк.

Агата почему-то ожидала одиночной камеры — тоже взяла образ из фильмов. Представляла, как свернется калачиком на скамье и пролежит до утра, обхватив колени. А потом суд — и полная неизвестность, что дальше.

Но когда Макаров привел её на место и сообщил усталым голосом, почти без язвительности: «А вот и номер люкс, располагайтесь, Агата Эдуардовна», — внутри неё оборвалась очередная струна. В камере уже находились женщины. Причем такой наружности, что в обычной жизни Агата вряд ли бы даже встретилась с ними на тех улицах, где обычно гуляла.

Три чертовки — судя по хвостам — размалеванные, в коротких кожаных юбках и маечках, прикрывающих разве что область сердца. На одинаково высоченных каблуках, напоминающих копыта. Девицы повалили к решетке, увидев Агату.

— Новенькую не обижать, — строго сказал им Макаров.

— Ну что вы, господин оперуполномоченный! — Одна из чертовок, низкорослаяи рыжеволосая, обвила хвостом прутья решетки. — За кого вы нас принимаете.

— За кого я вас принимаю, вы и сами знаете. Вы, собственно, потому и сидите здесь. Потому и прошу нормальным языком. Услышу, что у вас стычка — добавлю ещё парочку суток за дебош. Будьте хорошими девочками.

«Хорошие девочки» подобострастно закивали. Впрочем, даже сейчас Агате показалось, что они ведут себя хоть и развязно, но не переходя границы допустимого. Стоило Макарову подойти к решетке, чтобы открыть её ключом, как вся троица отшатнулась к дальней стене.

Они тоже его боялись. Совсем как обитатели бара.

Агата ступила внутрь и поборола желание обернуться на мужчину. Неужели он оставляет её здесь? Её, выпускницу консерватории, мать двоих детей! Он же сам читал её биографию.