Онлайн книга «Биение истинного сердца»
|
— Светлые. — Влад с презрением фыркает, откидываясь на спинку стула, и стучит ладонью по коленке, подзывая к себе Арину. Квартира Петра Алексеевича. Спать давным-давно пора, а они всё не спят. — Я зайду? — Арсений скромно заглядывает в комнату, которую выделила им Кира. Кошка, развалившись на застеленном диване, лениво поднимает голову, тяжело вздыхает и укладывает её обратно, слегка прикрывая глаза. Судя по обстановке, это домашний кабинет Петра Алексеевича. Стеллажи с книгами вдоль двух стен, старый деревянный стол возле окна, внеприметном углу стоит небольшой диванчик, который сейчас был разложен и застелен светлым постельным бельём, на полу ковёр с советскими узорами, одинокий торшер возле стола, всё выполнено в спокойной светло-бежевой гамме, и только ярко-зелёный стул на колёсиках выделялся. Такой яркий и чужой в этом спокойствии, что даже Есения не так сильно перетягивала на себя внимание. Расценив отсутствие какой-либо агрессии от кошки как разрешение зайти, Арсений неуклюже протискивается в комнату и прикрывает за собой дверь. Слегка влажное полотенце он вешает на стул, чтобы хоть как-то приглушить это безобразие, и осторожно присаживается на краешек дивана. Судя по всему, Кира решила не заморачиваться с отдельными спальными местами. Арсению в целом всё равно, где и как спать. Он и на столе в офисе часто прекрасно досыпал, пока вокруг шумели коллеги. А вот Есения не факт, что захочет с ним делить спальное место. У неё вообще спрашивали? Или поставили перед фактом? — Мне Кира рассказала, что ты из окна вылезла… — Арсений вздыхает, смотря на ковровый узор. — Прости, что… Ну… пришлось рисковать из-за меня. Если бы я знал… Арсений чувствует за спиной шевеление, но отрываться от созерцания ковра не собирается. Он виноват. Каждой клеточкой тела виноват. Пошёл открывать, хотя мог потянуть время и что-то придумать. Мог сам додуматься осторожно спустить Есению вниз через окно. Связать простыни между собой или найти верёвку. А если бы учился нормально, то мог бы магией спокойно спустить. Да хоть что-то мог сделать, а не просто попросить сидеть тихо. Посмотреть, в конце концов, кто пришёл и с каким намерением, Петра Алексеевича предупредить… Узоры перед глазами Арсения закрываются чёрной мглой. А потом на него слишком внимательно начинают смотреть два голубых огонька. Тех самых. Ярких, горящих, за которыми целый мир спрятался. Арсений не хочет, но смотрит не отрываясь. Он, вероятно, никогда себя не простит за то, что Есении пришлось рисковать своей жизнью ради жизни, как бы это не звучало. С седьмого этажа прямиком в пропасть. Рискуя сломать себе вообще всё. А потом по сырым дорогам в неизвестность. Без сил, без указателей, опираясь исключительно на нюх. А она ведь не просто дворовая кошка, которых на улице столько, что уже не особо замечают. Она огромная. У неё от носа до кончика хвоста большеметра. Многие собаки рядом с ней начинают комплексовать из-за своих размеров. Пройти незамеченной — та ещё задача. А она шла. Несмотря на то, что Тёмные на ушах стоят. Несмотря на то, что возле дома пасутся. Несмотря на сырость, холод, опасность и неизвестность… Арсений сглатывает, прикрывая глаза. Подробный путь Кира, разумеется, не описала. Сказала лишь, что от его дома до них Есения дошла сама и в дверь почти постучалась. Дотянулась лапами до ручки и дёргала её, пока не открыли. А дальше Костин с Машей, которая забрала детей к себе, Пётр Алексеевич, раздумья над вызволением его из подвалов, потому что Есении это было важно, Серёжа со спасительным браслетом… А Арсений… Арсений не сделал ничего. Подставил Есению, впал в панику в подвалах, прокололся на допросе, в нюню превратился при Петре Алексеевиче… |