Книга Отпускай, страница 205 – Ольга Сурмина

Если выживет.

Он особо не слушал рекомендации врачей, когда его вели в операционную. Вернее, слушал, но не вдумывался в них и не волновался. Страха не было, только смирение, и чувство гнетущего ожидания. Белые лампы били в лицо, пахло антисептиком. Люди в белых халатах шныряли туда-сюда. Тут, в больнице закачиваются множество жизней. Тут засыпают и не просыпаются чаще, чем где-либо.

Штайнер с едкой усмешкой наблюдал, как медсестра вставляла ему катетер в руку. Очень неловко, не с первого, и даже не со второго раза, бубня себе под нос про светлые вены. Где-то звякали инструменты, мерно в капельнице падала прозрачная жидкость.

Он не понял, как и когда потерял сознание. В какой момент воспоминания оборвались, последним, что Нейт помнил, было нытье медсестры, а следом…

Следом он открыл глаза. Не было никакой темноты, провала, ощущения сна или, хотя бы, понимания времени. Штайнер просто моргнул, и обнаружил себя в больничной палате. Первые пару минут не мог вспомнить, где он, зачем, что происходит, и даже кто он, однако, страха опять не было. Только непонимание и напряжение в попытке осознать себя.

После осознания тут же накатила тошнота. Возвращалось ощущение тела, начал нестерпимо ныть надрез артерии в паху. Радость от того, что он жив, не наступала. Только небольшое облегчение, которое тут же сменялось озадаченностью и отвращением к собственному состоянию.

От наркоза отходить тяжело.

Как ни странно, Штайнер не чувствовал никакой разницы внутри головы. Она болела, но не больше, чем обычно от недосыпа. Словно в черепе ничего не изменилось, но он знал — изменилось.

Нейт больше не умирал.

Стиснув зубы, молодой человек попытался перевернуться на другой бок. Тошнота усиливалась. Желание сходу перекроить свою жизнь, отправившись на поиски будущей жены постепенно гасло, но не оставляло. Да, он живет не так, как он хочет. Не чувствует влечения, внутреннего заряда, но сейчас рядомнет никакой достойной кандидатуры. Сперва нужно достроить дом, а потом уже думать об этом.

* * *

Когда Нейт вернулся из недолгой «командировки», Эмма просто ринулась ему навстречу. Стиснула его в объятиях, уткнулась носом в белую рубашку, которая пахла… прачечной. А он просто стоял, как свеча, не в силах поднять руки, обнять в ответ. Медленно моргал, картонно улыбался, кивнул. Потрепал по голове, поздоровался, спросил, как она, кончилась ли еда, и все ли было в порядке. Все в его жизни переменилось из-за близости смерти, но он не мог об этом сказать. Мог лишь тяжело вздохнуть, затем предложить стейк на ужин.

Помимо жизни многое переменилось в его голове, но сейчас Штайнер тоже не мог об этом сказать. Не смог даже тогда, когда она легла ночью рядом, неловко поцеловала в шею холодными от нервов губами. Она скучала, беспокоилась, ждала его. Неустанно выглядывала в окно, пыталась звонить, и Нейтан с грустью видел эти пропущенные в больнице, но ответить на звонок не мог. Не мог позволить ей услышать писк аппаратов и собственный сдавленный наркозом голос.

Он вновь промолчал, когда почувствовал, как Фастер его обнимает. Сильно, жмется, кусает кожу на его плече. Мило, жалко. Промолчал, и… вновь пошел на поводу. Ей так хотелось, чтобы они были вместе этой ночью, так… почему бы и нет? Это же тоже, в своем роде, забота. Да и потом, «сестра» просто непростительно приятно пахнет. Почему-то Штайнер гнал от себя мысли об этом, но, когда наклонялся, чувствовал этот запах от волос.