Книга Отпускай, страница 244 – Ольга Сурмина

Она смахнула ему прядь со лба. Даже если у нее были бы ноги. Были бы силы и друзья, все равно там, в детском доме ей больше всего хотелось читать с ним книжки. Сидеть под одеялом до самого рассвета, и собирать цветастую головоломку. Проходить тесты, разгадывать загадки.

Все равно она бы выбрала его. Несмотря на то что мрачного отщепенца никогда не любили люди.

Отпускай обиды. Отпускай боль и страх, слабость, неуверенность. Отпускай прошлое. Отпустить — не значит откатиться назад. Это значит принять метаморфозу своей жизни и стать сильнее. Не жалей, ни одно прошлое не стоит тоски, потому что тратит секунды настоящего. Отпускай ненависть, и все придет. Отпускай.

Она коснулась прохладной ладонью его лица. Горячая щека, гладко выбритая кожа. Он на самом деле многое себе не позволял, например, чтобы Эмма видела даже с легкой щетиной. Во-первых, жесткие короткие волоски очень колючие, а во-вторых Штайнер считал, что это выставит его в дурном свете. Легкая небритость как маркер отсутствия должного ухода за собой, максималист Нейт именно так это воспринимал.

А ей было все равно. Даже если он не будет бриться неделю, что с того? Разве перестанет от этого быть собой?

«Иди сюда ко мне» — продолжал бубнить Штайнер. «Я так долго тебя ждал».

Он всегда был, казалось, слишком большим для нее, даже непропорционально. Слишком высоким, слишком тяжелым, слишком широкоплечим. Со спины его можно было принять за её родителя, но теперь это больше не волновало. Несмотря на то, что после больницы этот контраст стал еще сильнее. Эмма больше не стеснялась их разницы. Нейт сейчас здесь не потому, что она к нему прилипла, а потому что хотел этого больше всего на свете. И плевать, как это выглядит со стороны.

В любви маленький, хрупкий человек мог иметь над большим огромную власть.

Теплые губы касались лба, большой палец его руки чуть-чуть трогал кончики её ресниц, отчего Фастер вздрагивала. Ладони скользили по тонкому телу, согревали, чуть-чуть сжимали и пощипывали ягодицы. От этих прикосновений по телу ползли горячие мурашки, немного сбивалось дыхание. Он умел делать приятно.

Иногда носом Нейт задевал её щеку, затем спускался вниз, цеплял им шею, ключицы. Выдохни обжигали, случайные поцелуи прожигали насквозь. Расплавляли кожу в тех местах, где их касались губы. Мокро, скользко, сладко. Вновь мужчина опускался вниз, задирал короткую сорочку как можно выше, чтобы обнажить грудь. Твердые, розовые соски, бледные нежные ореолы. Как давно он хотел их увидеть? Как давно хотел коснуться языком, обхватить губами. Чуть посасывать, запоминая вкус. Запах. Её неловкое выражение лица, широко распахнутые глаза, которыеблестели в свете тусклого месяца.

Хотелось укусить. Чуть сжать зубами кожу, надавить на нее, облизать и съесть. Словно голодному спустя много месяцев показали сладкое пирожное, силой воли этот голод не выходило унять. Только попробовать на вкус, а потом наброситься. Только тогда немного бы полегчало.

Он продолжал покрывать тело легкими укусами. Поглаживал ладонями между ног и спускался ниже, подгибал её ноги в коленях. Обводил пальцами стопы, сжимал их, но тут же продолжал поглаживать. Мягкие и маленькие, как и всегда. Как всегда нуждались во внимании и ласке.

Нейт сполз вниз, приподнял девушке бедра, закинув их себе на плечи. Коснулся языком теплого стыка половых губ и тут же углубил это касание. Эмма вздрогнула. Зажмурилась, отводя голову в сторону. Приятно. Так приятно, что неловко.