Книга Отпускай, страница 30 – Ольга Сурмина

И ей двадцать два? Правда что ли?

Нейтан вздохнул, затем тихо поднялся с кровати. Да хоть тридцать, хоть сорок, все равно его младшая сестра. Порвал ей платье сегодня, даже если случайно. Напугал. Выплеснул раздражение. Что бы там ни было, так поступать нельзя. Нельзя, и все тут.

Он медленно завязывал халат. Два пристальных, солнечных глаза во тьме за ним наблюдали, однако, Бел ничего не сказала. Скрипнула зубами, и вновь перевернулась на другой бок. Что тут сказать?

Медленно вышел из спальни. Темно. На кухне ничего не гремело, и внизу, казалось, не горел свет. Легла спать в гостиной? Можно было бы догадаться. С очередным тяжелым вздохом Штайнер спустился вниз. Посмотрел по сторонам, затем заглянул в гостиную, и тихо прошел внутрь.

Хрупкое тело лежало на диване лицом к спинке, поджав ноги. Нейт в очередной раз вздохнул, покачал головой. Должно быть, злиться на него, не хочет видеть. Да и вообще… после всего было бы странно, если бы она хотела видеть. Лежит тут. Должно быть, ей одиноко. «Эмма» — тихо сказал молодой человек, подойдя вплотную. Никакой реакции. Спит, устала, целый день прогулки на больных ногах утомляет. Волосы разметались по плоской подушке, пара прядей свисало вниз. Мужчина попытался нагнуться, чтобы посмотреть ей в лицо, однако, тут же себя одернул. Вдруг проснется? Разбудит еще. Ни к чему хорошему это не приведет.

Он медленно вышел из гостиной, однако, через пару минут вошел снова, держа в руках плед. Расстелил его,чуть потряс, и накрыл им девушку. Подвернул его там, где у нее были ноги, приподнял их и подоткнул. Хотел, было, уходить, однако на секунду замер и присмотрелся. Опять на стопах ссадины. Опять ходила на каблуках. Говори ей, не говори… сколько можно?

Нейт чуть погладил ногу и прикрыл глаза. Может, однажды она поймет.

А даже если не поймет, плевать. Все равно он будет заботиться. Все равно, даже когда она отсюда съедет. И сварит суп, если понадобиться. И принесет, и даже разогреет его. Вместе со вторым блюдом. И... десертом.

В гостиной послышался звук удаляющихся шагов.

Через пару минут все стихло. Эмма медленно прикрыла глаза, затем, опустив голову, еще ближе придвинулась к спинке дивана. Ушел. Ушел, а она до крови закусывала нижнюю губу. Жалел её. Сочувствовал, переживал. «Брат». И никакой любви мужчины к женщине никогда не стояло за этим. Просто заботливый, добросердечный человек, на чью голову свалился инвалид. А раздражение от жизни с этим инвалидом копилось, все равно. Из-за того, что не мог любить того, кого хотел. Не мог выбирать. Раздражение, высокомерие.

И жалость перемешивалась с этим раздражением. «Младшая сестра», и только-то. Фастер вспоминала это, и вновь хотелось выжечь все дотла.

Лямочка от сарафана оторвалась.

«Ненавижу тебя» — вдруг, глотая слезы, со злостью прошептала Эмма. Казалось, она впервые на него злилась, и это злоба тут же сменялась болью. Лучше бы он не ходил к ней в детский дом. Лучше бы задирал вместе с остальными, лучше бы не защищал. Было бы тяжело, но она, хотя бы, не чувствовала бы себя преданной. Не обманывалась бы, и не строила бы никаких ожиданий. Ведь «её Нейт», должно быть, мечтал о ком угодно, только не о ней. Может даже усмехался вслед её «черепашьей» походке. Качал головой.

Не любил.

Лжец.