Онлайн книга «По стопам Господа»
|
– Опишите. Даремская полицейская патрульная машина обогнала нас. Сердце у меня сжалось от страха. Но полицейские не стали притормаживать или мигать задними огнями. Им до нас не было дела. – Вчера, когда я вырубился посреди видеозаписи – перед тем как вы вошли в мой дом, – мне снилось, что я был Филдингом. Во сне я пережил его последние минуты перед смертью – и саму смерть. Все было настолько реально, что я на полном серьезе ощутил себя покойником. Я утратил способность видеть, слышать, дышать… Когда вы кричали у двери, я долго не мог понять, на каком я свете, кто я и что со мной происходит! – Но Филдинг умер утром того дня. А сон вы увидели через много часов после этого. – Ну и что? Рейчел картинно вскинула руки, словно подчеркивая всю очевидность выводов из сказанного. – Неужели не улавливаете? Ваш сон о Филдинге не был пророческим. Не был он и синхронным отражением реально происходящего в другом месте. Он был всего лишь порождением вашей печали. Случались у вас другие похожие сны? Мы уже въехали в Треугольник науки. Сороковая федеральная проходит прямо через него. Где-то буквально в миле отсюда Гели Бауэр сейчас разворачивает полномасштабную охоту на меня. – Дэвид, случались у вас другие похожие сны? – Сейчас не время это обсуждать. – Лучшего времени не будет никогда! Почему вы пропустили три последних сеанса? Я покачал головой: – Вы опять думаете, что я чокнутый? – Это не медицинский термин. – Зато яркий. Она вздохнула и стала смотреть на идеальные газоны с ее стороны дороги. – Вот это и есть здание «Тринити», – сказал я. – Вон оно. Лаборатория отстояла от дороги так далеко, что много не разглядишь. – Там щит "Аргус оптикал", – заметила Рейчел. – Это для прикрытия. – Послушайте, какой смысл скрывать некоторые ваши галлюцинации? Что в себе вы пытаетесь защитить от меня? – Поговорим позже. – Я чувствовал, что она не уймется, пока не доведет разговор до победного конца. – Мне нужно лекарство, Рейчел. Я не могу позволить себе пять раз в день внезапно отключаться, находясь в бегах. – А что вы принимали? Модафинил? [6] – Изредка. Я предпочитаю метамфетамин. – Дэвид! Мы же с вами беседовали о побочных действиях амфетаминов!.. Как раз метамфетамин мог усугубить ваши галлюцинации. – Зато он единственный держит меня на плаву, не позволяет нырнуть в сон. А Рави Нара потчевал меня декседрином. Она возмущенно фыркнула. – Я выпишу вам рецепт на адерал. – Рецепт не проблема, я и сам могу его выписать. Штука в том, что они знают о моей зависимости от лекарств. И будут наблюдать за всеми аптеками. – Не могут же они поставить своих людей возле каждой аптеки в Треугольнике науки! – Рейчел, это АНБ. Если они уверены, что я без лекарств пропаду, они исхитрятся все аптеки страны под колпаком держать. Это те самые ребята, у которых задним числом нашлась запись разговоров в кабине советского истребителя, сбившего корейский пассажирский самолет над Сахалином в 1983 году. Причем двадцать лет назад – в каменный век электроники. А теперь против нас будет задействовано все. Вы читали "1984"? – В юности. – Когда я говорю АНБ, подставляйте мысленно "Большой Брат". АНБ – самое близкое к Большому Брату, что мы имеем сейчас в Америке. – Но вы же не можете обойтись без лекарств! – У вас должны быть знакомые… – Я сама возьму что угодно в больничной аптеке. – Там они ждут нас в первую очередь. – Вот засранцы! Пожалуй, я впервые слышал от нее грубое слово. Наверное, это джинсы ее так расслабляют. Возможно, вместе с шелковой юбкой и строгой блузкой она снимает с себя и чопорность? – У меня есть знакомый доктор в северной части Дарема, – сказала Рейчел. – В его кабинете всегда запас лекарств. Дарем мы давно проехали и были почти что на полпути к Роли. Хорошо зная Гели Бауэр, я не хотел задерживаться в этих краях дольше необходимого. К тому же – вот парадокс – мне не очень-то и хотелось избавиться от «галлюцинаций». Мой последний сон, что ни говори, спас нам жизнь! У меня была тайная уверенность, что мои сны – даром что такие тягостные и пугающие – могут еще не раз выручить нас, подкидывая мне информацию, которую немыслимо получить привычными путями. – Нет, возвращаться не станем, – сказал я. – А если вы потеряете сознание прямо за рулем? – У меня дома вы видели, что мгновенного провала в сон не бывает. – За рулем совсем другое дело! – Обычно я догадываюсь о приступе хотя бы за пару минут до выпадения из жизни. И сейчас, как только почувствую, что накатывает, тут же сверну на обочину. Рейчел это не очень успокоило. Словно для разрядки, она задрала ногу на приборную доску, зачем-то развязала шнурок туфли, потом завязала его. Похоже, это был ее личный обсессивный ритуал для самоуспокоения. По 440-му шоссе я обогнул Роли и выехал на 64-ю федеральную автостраду – по ней можно жарить до самого Атлантического океана. Автострада была типичная для Юга: две широкие бетонные полосы через густой темнохвойный лес. Часа через два начнется пологий скат к океану. Не умри Филдинг, он именно сегодня ехал бы по этой уже знакомой ему дороге к месту, где мы с женой были двенадцать лет назад. Такого рода мысли хорошо показывают, что мы зря так упрямо разводим в разные концы нашего сознания пространство и время. Когда обычный человек слышит рассуждения о единстве времени и пространства, он испуганно машет руками: мол, мне этого никогда не понять. Но это же так просто! Каждое место-пространство, что вы когда-либо видели, намертво связано с определенным моментом в вашей жизни. Филдинг провел медовый месяц с женой в том же самом домике в Нэгс-Хеде, где я некогда прожил несколько дней со своей женой. Но это только кажется. Того дома, где я был со своей женой, уже нет, хотя он и стоит на месте и в нем можно жить. Если не разделять пространство и время, то моего домика в Нэгс-Хеде больше не существует. Ушло время, исчез и домик. Школа, в которую вы зашли через двадцать лет после выпускного вечера, и школьный стадион, где вы играли в футбол и бегали стометровку, – всего этого уже нет, хотя оно есть. Это не та школа и не тот стадион. Все только очень похоже. Будь это иначе, вы бы столкнулись с поколениями школьников, что бегали тут до вас и после вас. Возлюбленная, которую вы сейчас целуете, совсем не та, какой она была шестьюдесятью секундами раньше. В том числе и потому, что за эту минуту сотни тысяч ее клеток умерли и заменены новыми. Между мыслью и поступком есть хоть чуть-чуть пространства и времени. Как между жизнью и смертью. |