Онлайн книга «По стопам Господа»
|
Созвонившись с друзьями в университете штата Виргиния, я узнал, что всего в пятнадцати милях от нас, в медицинском колледже университета Дьюка работает один из ведущих американских психоаналитиков-юнгианцев – Рейчел Вайс. Скоу пытался запретить мне встречу с «посторонним» специалистом, но под конец нашей перепалки я рубанул: "Хотите удержать – надевайте наручники! Только прежде не забудьте позвонить президенту – ведь это он направил меня работать в вашем проекте". – Случилось что-то неприятное… – сказала Рейчел. – Что именно? Ваши галлюцинации опять изменились? "Галлюцинации! – с горечью подумал я. – Ни разу не назвала их просто снами!" – Они стали сильнее? В них появилось больше личного? Вы напуганы? – Эндрю Филдинг умер, – произнес я безжизненным голосом. Рейчел растерянно заморгала. – Кто такой Эндрю Филдинг? – Физик. – Эндрю Филдинг, физик, умер? Вот мерило успеха Филдинга: врач, бесконечно далекий от квантовой физики, тем не менее слышал его имя. Ничего удивительного. Я знавал шестилетних детишек, для которых Белый Кролик был не персонаж из сказки, а дядя-ученый. Человек, почти до конца раскрывший загадку темной материи во Вселенной, на астрофизическом небосводе был звездой номер два, уступая только Стивену Хокингу. – Умер от инсульта, – сказал я. – По крайней мере так говорят. – Кто говорит? – Наши сотрудники. – Вы работаете с Эндрю Филдингом? – Работал. Последние два года. Рейчел изумленно покачала головой. – И вы полагаете, что он умер не от инсульта? – Да. – А вы его осматривали? – Только поверхностно. Он упал в своем кабинете и скончался на полу. В последний момент перед смертью к нему подоспел другой врач. И этот врач утверждает, что у Филдинга, по всем признакам, был левосторонний паралич и разрыв левого зрачка. Но… – Но что? – Я ему не верю. Филдинг умер от удара слишком быстро. В течение четырех-пяти минут. Рейчел критически поджала губы. – Такое иногда происходит. Особенно при массивном кровоизлиянии. – Крайне редко. А чтобы и зрачок лопнул – это и вовсе диковина. Строго говоря, и почти мгновенная смерть, и лопнувший зрачок могли иметь место при естественной смерти от обширного инсульта. Однако, говоря о странности этой смерти, я имел в виду другое. Хоть Рейчел и прекрасный психиатр, у нее нет моих шестнадцати лет терапевтической практики, когда у врача появляется что-то вроде шестого чувства. Многое начинаешь угадывать интуитивно. Больного чувствуешь и диагноз ставишь полубессознательно. Филдинг моим пациентом не был, но за эти два года он столько, между прочим, поведал о своем здоровье, что интуиция уверенно подсказывала мне: у больного с таким анамнезом не могло быть обширного кровоизлияния в мозг. – Послушайте, я понятия не имею, где его тело, и уверен, что вскрытие производить не станут, поэтому… – Почему же не будет вскрытия? – перебила меня Рейчел. – Потому что я уверен – его убили. – Вы только что сказали, он умер в своем кабинете. – Правильно. – Думаете, его убили прямо на рабочем месте? Ссора? Несчастный случай? Видя, что до нее не доходят мои намеки, я высказался без обиняков: – Я имею в виду преднамеренное убийство. Тщательно продуманное, профессионально исполненное убийство. – Но… но зачем кому-то понадобилось убивать Эндрю Филдинга? Ведь он же был старик, да? – Ему было всего шестьдесят три. Мне вдруг представился мертвый Филдинг на полу кабинета: рот открыт, невидящие глаза уставлены в потолок – и у меня возникло острое желание рассказать Рейчел все. Впрочем, достаточно было одного взгляда в сторону окна, чтобы подавить в себе это глупейшее желание. Там, где-то в траве, может прятаться параболический микрофон. – Это все, что я имею право сказать. Извините. Вам лучше уйти, Рейчел. С решимостью в лице она сделала пару шагов по направлению ко мне. – Никуда я отсюда не уйду. Послушайте, в нашем штате разрешено не производить вскрытие трупа лишь в том случае, если человек умер в присутствии врача. Кто бы ни умер, закон для всех один. А при наличии каких-то подозрений – и подавно. Ее наивность меня рассмешила. – Да не будет никакого вскрытия, – сказал я убежденно. – А будет – истинного результата все равно никто не узнает. – Дэвид, ну что вы такое несете… Мы живем в демократической стране! – Честное слово, я действительно ничего прибавить не могу. Не стоило говорить даже то, что я уже сказал. Я хотел только, чтобы вы поняли: это не мои больные фантазии, это реальность! Грубая и страшная реальность! – Почему же вы не можете сказать больше? – спросила Рейчел и тут же сделала останавливающий жест своей изящной ручкой. – Нет-нет, позвольте мне самой ответить… Сказав больше, вы рискуете навлечь на меня большую беду, так? – Так. Она насмешливо закатила глаза. – Дэвид, вы с самого начала потребовали максимальной секретности. Я пошла вам навстречу. Коллегам, которые могли вас случайно встретить возле моего кабинета, я наплела, что помогаю знаменитому Теннанту собирать материал для его второй книги. Ради вас я солгала. – Я вам очень благодарен, и вы это знаете. Однако если мои подозрения насчет Филдинга верны, то даже наималейшая болтливость с моей стороны может стоить вам жизни. Неужели вы не в состоянии понять такой простой вещи? – Не понимаю и никогда не пойму. Что у вас за работа такая, которая прямо-таки кишит опасностями? Я только головой покачал. – Как в той дурацкой шутке. – Рейчел коротко рассмеялась. – "Правду я вам сказать могу, но тогда мне придется тут же вас убить". Классический пример рассуждений параноика. – Вы и впрямь верите, что я фантазирую? Ответ Рейчел был сформулирован предельно осторожно: – Я верю, что вы верите всему, что говорите. – Ага, значит, я просто во власти бреда. – Нельзя же отрицать, что в последнее время вас тревожат галлюцинации! Некоторые из недавних – классические религиозные видения. – Большинство снов к религии не имеет никакого отношения, – напомнил я Рейчел. – Вдобавок я атеист. Это тоже в рамках психоаналитической классики? – Нет, соглашусь, случай необычный. Но вы отказались обследоваться по поводу вашей нарколепсии. Или эпилепсии. Даже элементарную пробу крови на сахар и ту не хотите делать! |