Онлайн книга «Смерть как сон»
– Как вы переводите ему деньги? Вы же не можете оставить миллион в ячейке камеры хранения! Вы явно переводите средства на его банковский счет, не отпирайтесь! Вингейт хмыкнул и поджал губы. – Могу лишь повторить, что хорошо вас понимаю и сочувствую. Но не уверен, что у вас есть право вмешиваться в мои дела. Если ваши подозрения имеют под собой основания, пусть меня допрашивает полиция. Я даже советую вам обратиться к ней за помощью. А я тем временем поболтаю со своим адвокатом. Договорились? – Хорошо, я снимаю свой вопрос относительно банковского счета. Не сердитесь. Я уже сказала, что меня волнует лишь судьба сестры, на остальное мне плевать. Но вы тоже меня поймите. Все эти женщины были похищены из Нового Орлеана. И как в воду канули! А тут я вдруг натыкаюсь на «Спящих» в Гонконге, где даже диктор-экскурсовод высказывает догадку про мертвых моделей. А если они не мертвые?! Вы понимаете, как много это для меня значит? Я должна, просто обязана разыскать человека, который написал все эти полотна! Он пожал плечами. Ох уж этот его жест! – Могу лишь повторить, что лучше доверить все это дело полиции. И вот тогда-то у меня в мозгу и прозвенел звоночек. Кристофер Вингейт не походил на человека, добровольно привлекающего к своей персоне внимание служителей закона. И все же он настойчиво предлагал мне это. С чего вдруг? – Кто еще знает о том, что вы мне рассказали? – неожиданно спросил он. – Вы с кем-нибудь делились своими открытиями? В эту минуту я пожалела о том, что газовый баллончик по-прежнему лежит у меня в кармане, а не плюется ядом ему в лицо. Вингейт стоит в двух шагах от меня и в одном шаге от гвоздодера. И не спускает с меня своего цепкого взгляда. – Кое с кем, скажем так. – А именно? – С ФБР. Вингейт закусил губу, словно пытался быстро принять какое-то решение. Потом вдруг усмехнулся. – Вы хотите запугать меня, Джордан? Он небрежно протянул руку и поднял с крышки ящика гвоздодер. Я инстинктивно подалась назад. Вингейт хмыкнул, достал пригоршню гвоздей, зажал несколько между зубами и принялся неторопливо приколачивать крышку на место. – В любом деле можно найти и хорошую сторону, – сказал он. – ФБР начнет свое расследование, коллекция мгновенно попадет на страницы газет. Помнится, мы уже что-то подобное проходили однажды. Какой-то испанец убивал женщин и располагал трупы в позах, известных каждому любителю Сальвадора Дали. – Вас радует эта перспектива? – Бог мой, а то нет! Ведь это сулит деньги, понимаете, Джордан? Хорошие деньги. – Ну и мерзавец же вы! – А что, хотеть денег – это преступление? Да, я собираюсь поднять цену за эту картину. Может быть, даже в два раза. – Какой процент вы заберете себе? – спросила я, стараясь держаться подальше от Вингейта с его гвоздодером и вновь опуская руку в карман, где дожидался своей очереди баллончик. – Пусть это вас не волнует. – Хорошо, а какова ваша стандартная комиссия? – Пятьдесят процентов. – Стало быть, одна эта картина, если она уйдет по новой расценке, принесет вам миллион? – Хорошо считаете. Хотите на меня работать? Он почти приколотил крышку. Через пару минут закончит, попросит меня очистить помещение, а сам бросится к телефону и начнет активно рекламировать новые расценки. – Скажите, а почему вы продаете эти картины именно в Азию? А не, скажем, в Америку? Может, вы тем самым хотите оттянуть момент их неизбежного разоблачения? Он весело расхохотался. – Все гораздо проще. Первые пять купил один француз с Каймановых островов, который, по моим сведениям, большую часть жизни прожил во Вьетнаме. Потом на горизонте появился Такаги. За ним малазиец и китаец. Мне все равно, от кого получать свои проценты, но, видимо, сюжеты неизвестного художника больше по сердцу именно восточным людям. – Странные вкусы у восточных людей, не находите? Любоваться прелестями мертвых женщин. Вингейт обратил на меня долгий внимательный взгляд. – Речь идет об искусстве. Не пытайтесь принизить значение истинного искусства. – А куда завтра отправится эта картина? – На аукцион в Токио. – К чему такие сложности, Кристофер? Не проще ли выставить ее в Нью-Йорке или в Лондоне? Еще одна усмешка. – А не проще ли было Брайану Эпштейну удовлетвориться тем фактом, что «Битлз» стали первой группой у себя на родине, в Beликобритании? Зачем он повез их в Штаты? Затем, что всему в этой жизни есть свое место и время, Джордан. Вингейту все-таки удалось взбесить меня. Я смотрела на него и еле сдерживалась. – Я соврала насчет ФБР, – холодно сообщила я. – Я им пока не рассказывала о картинах. Рассчитывала на вашу помощь. Но раз вы мне в этом отказываете, у меня не остается выбора. А знаете, Кристофер, что случится после того, как я обращусь в ФБР? Полотно, над которым вы так трясетесь, будет подшито к делу в качестве вещественного доказательства. То есть конфисковано. И вы уже не заработаете на нем ни цента. Во всяком случае, вновь увидите его очень не скоро. Если вообще увидите. Вингейт резко повернулся ко мне, не выпуская из рук гвоздодера. – Что вам все-таки от меня нужно? – хмуро спросил он. – Имя. Имя человека, кисти которого принадлежат эти чертовы картины. Он машинально – а машинально ли? – стал поигрывать гвоздодером, отбивая тупым тяжелым кончиком такт на ладони другой руки. – Знаете, если вы еще ничего не говорили ФБР, то мне кажется, вы сейчас не в том положении, чтобы выдвигать какие-либо требования. – Один короткий телефонный звонок, и ФБР будет здесь. Он усмехнулся: – Чтобы сделать один короткий звонок, необходимо для начала добраться до телефона. Как вы думаете, вам это удастся? Он указал кончиком гвоздодера на беспроводной аппарат, пристроившийся на углу стола. Я прикинула свои шансы. Пожалуй, с баллончиком можно и попробовать. Но что дальше? Вингейт явно занял боевую стойку. Он намерен остановить меня. Может быть, даже убить. А раз так, значит, ему явно известно обо всей этой истории со «Спящими женщинами» гораздо больше, чем он пожелал рассказать. – Так как? – продолжая поигрывать гвоздодером, почти дружелюбно осведомился он. Я стала отступать в сторону кованой лестницы, крепко сжимая в ладони баллончик, но пока не вынимая руки из кармана. – Куда это вы собрались, Джордан? Он мгновенно приблизился, отведя руку с гвоздодером чуть назад. И вдруг меня как громом поразило: а что, если неизвестный художник и серийный убийца – это два разных человека? Что, если дьявольский план во всей его полноте был разработан Вингейтом в одиночку? Предположим, это он похищает и убивает женщин, а потом просто дает какому-нибудь нищему художнику немного подзаработать, загребая основную часть денег себе? Его черные глаза загорелись мрачным огнем. И мне стало жутко от этого взгляда и от собственных догадок. |