Онлайн книга «Смерть как сон»
– О чем ты хочешь со мной поболтать? – Об искусстве. – Чего?! – Об искусстве, Леон. О твоих шедеврах. Пауза. Затем снова голос Кайсера: – За последние полтора года в Новом Орлеане были похищены одиннадцать женщин. Слышал об этом? – Ну. – Где слышал? – По телику говорили. – Мы обнаружили несколько живописных полотен, на которых изображены эти женщины. Обнаженные и спящие. Или мертвые. Закрытые глаза, бледная кожа и все такое. Понял? – Ну? – Ты мне не нукай, а отвечай вежливо, Леон, я тебя пока по-хорошему прошу. Последняя картина ушла с молотка за миллион с лишним. – Ни хрена себе! И ты хочешь сказать, что я похож на парня, который только что срубил миллион? – Твои картины дышат агрессией и насилием, – заметил Ленц. – А это еще что за хрыч? – Это доктор Артур Ленц, – пояснил Кайсер. – Будь с ним вежлив, иначе я тебе сделаю больно. А потом отправлю прямиком в «Синг-Синг» с чемоданом вазелина за пазухой. Там он тебе пригодится. Гейнс на это ничего не ответил. – Художник, создавший эти творения, забыл подписать их. Но на самих холстах мы кое-что обнаружили – собольи щетинки от кисточек, которыми он писал эти картины. Кисточки очень хорошие и очень редкие. Ну, понимаешь теперь, о чем я? Пауза. – Так это те кисти, которые Уитон заказывал для нас? – наконец отозвался Гейнс. – Те самые, Леон, те самые. – Ты хочешь сказать, что эти щетинки привели вас прямиком ко мне? – Именно это я и говорю, Леон. Если нам понадобится, один-единственный волосок, взятый с лобка портовой шлюхи, приведет нас прямиком к твоему члену. Ты не сомневайся в наших возможностях, Леон, не надо. Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Время на размышления по каждому – пять секунд. Не уложишься, пеняй на себя. Гейнс молчал. – Где ты был три дня назад после открытия музея? – Здесь. – Кто это может подтвердить? – Линда! – заорал Гейнс, да так, что микрофон у Ленца зафонил и мы с Бакстером невольно поморщились. Затем послышались шаркающие шаги и голос Кайсера: – Мисс Напп? – Вы кто? – раздался хриплый женский голос. – Я из ФБР. Постарайтесь припомнить, где… – Скажи этим двум, что мы после открытия музея сразу завалились сюда! – перебил его прошедший большую тюремную школу Гейнс. – Они мне не верят! – Черт, вот сволочь… – тихо выругался Бакстер. – Так и было! – громко заявила женщина. – Мы вернулись домой. Я там еле высидела, в этом музее. Все эти восторги насчет их художественной мазни не по мне. Мы пришли сюда и были тут всю ночь. – Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил Кайсер. – Она уже подтвердила, чего тебе еще надо! – крикнул Гейнс. – Мы трахались всю ночь, как кролики и свидетелей не звали! – М-да… – проговорил Кайсер. Ему было нечем крыть. – Умница! Давай вали отсюда, – похвалил Гейнс свою подружку за играючи состряпанное алиби. – Думаешь, ты провел меня, Леон? – Не понимаю, о чем ты. – Хорошо, пока это оставим. Расскажи мне о Роджере Уитоне. – А что тебя интересует? – Как тебя занесло к нему в аспиранты? – Роджер – настоящий мужик! – Не понял. – Он делает свое дело, и ему плевать, что об этом думают другие. Это его девиз по жизни. Он всегда таким был. Поэтому у него теперь до хрена денег и славы. – Тебе тоже хочется денег и славы, Леон? – А что, нельзя? – Тебе нравится Уитон? – Он не баба, чтобы нравиться. Пашет, как лошадь. Уважаю. – Уважаешь, говоришь? – Да, уважаю! – с вызовом ответил Гейнс. – Он медленно подыхает от своей болячки, но уперся рогом, пашет и не ноет! Ты видел эту его последнюю вещь? Во весь зал? – Видел. – Над такой работой здоровый мужик загнется, а он зубами скрипит, но дело делает. А ты знаешь, что ему уже трудно шевелить ластами? У него там проблема с суставами или еще хрен знает с чем… как это, черт, называется-то… – Мы поняли, – успокоил его Ленц. – Ну и отлично. Он лезет на эту свою стремянку каждый божий день! И торчит на ней часами! Неподвижно! Это сдохнуть можно, я тебя уверяю! Куда там Сикстинской капелле! У Микеланджело были нормальные строительные леса, он лежал себе на спине и поплевывал в потолок. А у Уитона стремянка! И пальцы-светофоры! Сначала бледнеют, потом синеют, а потом вообще чернеют! Кровь до них не доходит или что там еще… И когда это происходит, он не может ими пошевелить, вообще ни хрена не может. Сидит себе, как сова на ветке, и пережидает, а потом снова за работу. Вот такой мужик! – Полагаю, заслужить твое уважение не очень-то легко, – заметил Ленц. – Тут ты прав, старик. Я слышал, что Роджер много всякого дерьма повидал за свою жизнь. Особенно во Вьетнаме. Он извлек уроки и может передать это все другим. На своем личном примере. – А Фрэнк Смит? – вдруг спросил Ленц. Мы с Бакстером переглянулись, услышав в колонках странный звук, и в конце концов пришли к единому мнению: Гейнс смачно сплюнул. – Я так понимаю, что Смит тебе не по душе. – Фрэнки богатенький ухоженный мальчик. У него такая походка, это надо видеть, клянусь! Как будто в заднице слоновий член! И когда он открывает рот, я затыкаю уши! – А его картины? Гейнс презрительно загоготал. – Эти голозадые пидоры? Ну, кому как! Я лично смотреть на них не могу, блевать охота. Ты-то сам видел хоть одну его картину? Он копирует старых голландцев, чтобы это не выглядело такой уж откровенной порнухой, а потом впаривает за большие бабки богатым пидорам из Нью-Йорка, я-то знаю! Неплохо устроился! Я бы тоже так пожил, но у меня просто рука не поднимется писать такое дерьмо. Я вообще не понимаю этих ребят, которые ловят кайф от того, что им в задницу забивают кол. Хотя, старичок, может, я не прав, а? – А что ты скажешь о Талии Лаво? – терпеливо продолжал Ленц. Снова пауза, словно Гейнс собирался с мыслями. – Аппетитная сучка, – наконец выдал он, – но на любителя. Если тебе нравятся черные, подойдет в самый раз. Мне, кстати, нравятся. Причем, обрати внимание, она сама на черную не похожа, но я тебе клянусь – в ее жилах течет негритянская кровь! Впрочем, я лично не возражаю. Чем темнее ягода, тем слаще сок, правильно говорю? |