Онлайн книга «Тайны ночных улиц»
|
– Всё в порядке, я дома. – Отлично! Печку топишь? – Нет, тут не холодно. Обогревателем обойдусь, – и, отвечая на невысказанное «Почему так долго?», добавила: – Представляешь, в темноте заблудилась, только недавно вошла. Ни одного фонаря на всём пути! – Да я знаю уже. Разговаривала с Галиной Семёновной, она говорит – больше двух часов света не было. Какая-то авария на ЛЭП. Галиной Семёновной звали соседку. Ну вот и ещё одна деталь получила разумное объяснение. Зина пообещала, что ни за что не потащит тяжёлый рюкзак, предостерегла от излишнего увлечения аспирином-Ц и нажала отбой. Был бы жив Тёмка – не пришлось бы ей в одиночестве… Сперва Тёмка, в горах, потом Дима. Зинча вытянула ноги и закрыла глаза. Можно находить и смысл, и удовольствие в работе, читать, выбираться с подругами в кино, и вообще жить, никому и ни в чём не завидуя, а всё же бывают вечера, от которых нет спасения. И ничего не сделаешь, надо просто перетерпеть. Зинча дружила с Тёмой. По крайней мере, так называли эти отношения родители, которые, впрочем, не сомневались, что по окончании школы пара поженится. «Только с детьми не торопитесь, – предупреждала мама. – Хотя бы три курса закончите!» После десятого класса Тёмка поехал в горы с отцом. Говорили – несчастный случай, говорили – так не должно было получиться… Два года спустя Зинча, решив, что жизнь всё-таки продолжается, начала встречаться с однокурсником Димой. Той же зимой, переходя через трамвайные пути, тот поскользнулся и ударился затылком. После Димы Зинаида вбила себе в голову, что с ней что-то не так, и что третьего раза она не допустит. Она старалась поменьше вспоминать и плотнее забивать дни. Вообще-то, Зина не считала себя суеверной. Ни в чём другом. Но – «даже если ничего такого нет, проверять я не стану», так она говорила самой себе. Всё, хватит об этом. Спать пора. Ноздреватый, словно проеденный оспой снег лежал на обочинах, копыта с чавканьем месили дорогу. Софья подтыкала со всех сторон беличью полость, но влажный ветер проникал даже сквозь мех. Надо было брать карету… нет, не надо: по такой распутице если увязнет – не вытолкать. Да и видно хуже. Из сырого, наполовину разбросанного стога виднелась рука со вздувшимися, чёрными пальцами. Гнедая Майка всхрапнула, задирая голову и приплясывая, а Забава даже ухом не повела. – Стой! Фёдор покорно натянул вожжи, слез с козел и помог сойти в грязь. – Да не он это, барышня. – Всё равно. Я хочу убедиться. «Где ж тут опознать. Тут всех и не разыщешь враз. Зря вы, барышня, это затеяли», – и всё это Фёдор умудрился сказать двумя словами: – Эх, барышня! Пока Фёдор расшвыривал солому, Софья придерживала лошадей и смотрела во все глаза. Лицо мертвеца оказалось обглоданным, щеки и губ не осталось, только зубы поблескивали в чёрно-багровых дёснах. – Не он. Едем. И до самого вечера, на всём пути до Шевардина раз за разом, подходя к изувеченным, вздутым останкам, говорила: «Не он. Едем». Зинча, задыхаясь, вывалилась из сна. «Господи, это не на самом деле». Ночная рубашка промокла от пота. Зина зажгла ночник, включила чайник и долго согревалась, прежде чем попробовать уснуть снова. Ночной кошмар оказался пугающе ярким. Она словно была другим человеком – этой барышней, Софьей. Там, во сне, Зинча даже знала фамилию: Алединская. Софья Андреевна Алединская. Красивая фамилия, и девушка была красавицей. Чернобровая, тонкокостная. В кошмаре Зинча видела себя-Софью одновременно со стороны, словно бы сверху, и изнутри. Даже запахи и звуки приснились так явственно, и в горле было больно, словно она хотела рыдать и не могла. |