Книга Пташка, страница 118 – Ксения Скворцова

Она не кричала, молча и ожесточенно вырываясь, но Бьярки лишь усмехнулся. Куда ей было тягаться с ним. Он брал волка и вепря, с рогатиной ходил на медведя, воевал со степняками. А она всего лишь тщедушная девчонка. Но ее возня раздражала, и Бьярки быстрым умелым движением схватил тонкие запястья одной рукой, а другой проворно намотал длинную косу на кулак, обездвиживая Гнеду и открывая шею, где бешено билась маленькая голубоватая жилка.

Она больше не глядела на него, замерев и закрыв глаза, обманчиво-покорно ожидая своей участи. Бьярки нахмурился и толкнул девушку на кучу сена в углу. Сорочка немного задралась, открывая смуглые лодыжки.

Он медленно подошел к ней. Теперь девушка не отрываясь смотрела на него, вызывающе вздернув подбородок. Не отказываясь от своей глупой гордости, даже валяясь у него в ногах. Можно было подумать, что девчонка спокойна, но он-то видел волны дрожи, пробегавшие по всему ее худому телу.

Бьярки присел перед ней на корточки и потянулся к завязкам на груди. Когда пальцы боярина почти коснулись ее, девушка бросилась вперед, пытаясь оцарапать ему глаза. Свирепея, юноша сжал ее предплечье, другой рукой шаря по шее. Девчонка дернулась, и вместо горловины рубахи в его горсти оказалась рябиновая нитка. Бьярки не успел остановить силу рывка,и ягоды прыснули в разные стороны кровавыми брызгами. Его рука замерла, а алые бусины все скакали, попадая ему в лицо, ударяя по губам, осыпаясь на пол. Вдруг тишину прорезал страшный, хриплый звук. Она смеялась, а ягоды все сыпались и сыпались, больно стегая Бьярки, отлетая от него в девушку, которая все сильнее заходилась сумасшедшим хохотом. Ее губа треснула, и из ранки сначала медленно, а затем все быстрее засочились гранатовые капли. Они смешивались с рябиной, падая на рубаху, расплываясь по кипенному полотну, и Бьярки зажмурился, не в силах смотреть на эту запятнанную белизну. Он вскочил, задыхаясь, и с содроганием ощутил под ногами целый ковер давленых ягод, перемешанных с чем-то склизким. Юноша сделал шаг назад, отступая, но поскользнувшись, беспомощно схватил рукой воздух и начал падать назад. Последнее, что он запомнил, был одуряющий, липкий запах крови и грохот ее смеха в ушах. Молодого боярина поглотила темнота, и он проснулся.

Бьярки рывком сел на постели. Это был сон, всего лишь сон. Слава Небесному Отцу!

Он провел ладонями по лицу, будто умываясь от страшной грезы. Взмокшая рубашка противно пристала к спине. За окном разливалась густая осенняя ночь. Бьярки вновь лег и прикрыл глаза, но сон больше не шел к нему. Слишком ярко стояла перед внутренним оком сверкающая безумными глазами Гнеда.

Бьярки часто думал о ней, слишком часто, и вот теперь она нагнала его и во снах. Как ни старался он забыть о том помутнении, что нашло на него в конюшне, не было ни дня, когда бы юноша не вспоминал, как пахла ее кожа – топленым молоком, таволгой и еще чуть-чуть чем-то мужским – дегтем, лошадью и железом, и этот лишний, неправильный запах дразнил и волновал.

Что происходило? Что она делала с ним?

Бьярки до конца не мог дать ответа на вопрос Ивара, что бы произошло, если бы он не подоспел вовремя. Боярину не приходилось принуждать ни одну девушку, но он почти никогда не слышал «нет». А если и слышал, то оно на самом деле означало «да». Но не в этот раз. Бьярки и сам не заметил, как ее податливость сменилась отторжением. Миг назад она таяла в его руках словно масло, а потом вдруг застыла, в то время как зубы Бьярки сводило от желания. У него было не так много женщин, но он никогда не хотел ни одну из них так сильно, как проклятую оборванку, там, в темном деннике, пропитанномлошадиным потом и навозом, и от этого Бьярки чувствовал беспомощность и отвращение.