Книга Кальдорас, страница 105 – Линетт Нони

Дружба. Доверие. Любовь. Нет, Рува знала, что этого никогда не случится в ее будущем, даже если какая-то тайная, ноющая часть ее души жаждала жизни, в которой она могла бы испытывать подобные чувства, и стремилась к людям, которые вызывали их в ней.

«Если бы только все могло быть по-другому», — с грустью подумала она, когда на небе погас последний фейерверк.

Снова вздохнув, на этот раз громче, Рува оттолкнулась от стены, решив, что с таким жеуспехом может приготовить утреннюю кашу перед отходом ко сну, и у нее останется на одно дело меньше, когда она вернется через несколько коротких часов.

Когда она шла по проходу, из стойл выглядывали любопытные лица, и она рассеянно гладила их по пути в комнату для кормления. Оказавшись там, она без колебаний открыла дверь и вошла в нее, как делала тысячи раз до этого.

Только на этот раз произошло нечто неожиданное.

Что-то другое.

Что-то очень, очень странное.

Потому что, когда она вошла в дверь, но оказалась не в комнате для кормления.

— Что за…? — прошептала она, оглядываясь по сторонам, и нахмурилась, когда каким-то образом оказалась в знакомом фойе Библиотеки академии.

Вокруг никого не было, не только потому, что время близилось к полуночи, но и потому, что был Кальдорас, а значит, середина каникул, и занятия должны были начаться только через неделю. Даже ворчливого библиотекаря не было за своим столом, и Рува осталась совершенно одна в большом, плохо освещенном помещении.

Шок сменился паникой, а ее сердце забилось быстрее. Девушка понятия не имела, почему здесь оказалась и как. Она только что преодолела тысячи миль, не воспользовавшись сферником. Все, что она сделала, это вошла в дверной проем, а затем…

Внезапная вспышка света остановила мысли Рувы, заставив ее поднять руку, чтобы прикрыть глаза, а затем медленно опустить ее снова, когда свет померк. Однако, она не исчезла полностью, привлекая ее внимание, как мотылек пламя.

Рува нерешительно подошла поближе к источнику света — картине на стене. Она светилась изнутри, уже не ослепляя, но все еще достаточно ярко, чтобы она не могла разглядеть изображение за ее пределами.

Она знала, что ей следует уйти. Знала, что ей следует подняться по ступенькам Библиотеки, взять один из запасных сферников из своей комнаты в общежитии, а затем вернуться во дворец, ведя себя так, словно последних нескольких странных минут никогда не было. Но, несмотря на то, что она знала, что именно это ей и следует сделать, она не могла заставить себя пошевелиться. Еще нет.

В этой картине было что-то притягательное, будто она содержала ответ на вопрос, который она задавала себе всю свою жизнь.

Покачав головой, Рува поняла, что это не имеет никакого смысла. Это была картина. Она не могла дать ей никакихответов. Она даже не могла понять, что это было.

Но все же это не помешало ей протянуть к нему руку, влекомая какой-то невидимой внутренней потребностью, любопытством, слишком сильным, чтобы сопротивляться ему.

Рува не знала, чего ожидала… может быть, того, что сияние померкнет настолько, что станет видна работа художника, после чего она поймет, что это портрет, который видела множество раз за те три года, что провела в академии. Ничего загадочного, ничего волнующего. Затем она отправится в путь.

Только… этого не произошло.