Книга Вычисляя звезды, страница 79 – Мэри Робинетт Коваль

Теперь его следовало отбуксировать в сторону, а затем уж осмотреть двигатель.

Из меня вдруг непроизвольно вырвался нервный смешок.

Птицы. Чертовы птицы! До чего ж я их ненавижу!

Но следует признать, что им-то пришлось куда хуже, чем мне. Ведь я-то как-никак все же жива!

Отодвинув подвижную часть фонаря назад, я поднялась, и тут над моею головой, все еще сохраняя безупречный строй, пронеслись «Мустанги».

Очевидно, что пилоты «Мустангов» на время очистили небо, давая мне максимум возможностей для успешной посадки, но сейчас должны были и сами приземляться.

Я находилась в самом конце взлетно-посадочной полосы и помехой им послужить уж никак не могла.

Ведь так?

Я посмотрела через плечо, чтобы удостовериться.

Взлетно-посадочная оказалась забита людьми – к моему самолету бежали операторы, репортеры и просто любопытствующие. Бежали все. Я помахала им из кабины, давая понять, что цела и невредима и помощь мне вовсе ни к чему, а им выбегать на полосу не следует.

Горло мне сдавливал ремешок летного шлема, да сдавливал так, что я едва могла дышать. Я принялась возиться с замком ремешка, но мои перчатки для такой операции оказались слишком толстыми и дубовыми, да и снять их мне тоже сразу не удалось.

– Миссис Йорк, миссис Йорк! Вы не пострадали? Что произошло? Ваша аварийная посадка была частью шоу? Или вы потеряли контроль над самолетом? Сюда! Миссис Йорк! Сюда!

Кто там кричит?

Народу было так много, что разобрать не представлялось возможным, а если бы я не находилась все еще в пилотской кабине, то, поди, оказалась бы раздавленной людской гущей, что собралась вокруг самолета. А люди снова и снова выкрикивали мое имя.

На крыло самолета, вещая в микрофон, взобрался мужчина:

– Я стою на крыле «Мустанга», управляемого миссис Йорк, которая только что пережила смертельно опасную аварию в воздухе. Миссис Йорк, не расскажете ли вы нам, что произошло?

По другую сторону самолета мужчина установил на землю штатив с камерой. Другой мужчина, стоя перед камерой,указал на меня рукой.

Мне даже не позволяли вылезти из кабины. Я рванула перчатку с правой руки и опять в том не преуспела. В негодовании вскричала:

– Отпустите меня, пожалуйста!

– Бедняжка! Она вся дрожит.

Все больше людей вокруг звали меня по имени. Человек на крыле сунул мне микрофон прямо под нос.

– Расскажите нам, пожалуйста, что вы чувствуете?

Я отвернулась от него, перелезла через противоположный борт кабины и спрыгнула на крыло. Оттуда – на землю и оказалась – вот уж идиотка идиоткой – прямо перед объективом телекамеры.

– Ой! И вот она уже здесь, перед нами. Миссис Йорк, вы чудом остались в живых. Скажите, когда с вами случается нечто подобное, вам становится страшно?

– Чудом, говорите? – Он думал, что я испугалась штопора. Они все полагали, что из-за штопора-то я и дрожу. Я прижала руку к крылу и попыталась успокоиться. – Я осталась цела благодаря обучению, которое получила как женщина-пилот Военно-воздушных сил во время войны.

– Разумеется. Но все же вам было страшно?

– Да в общем-то нет. Птицы в воздухе, конечно же, поначалу застали меня врасплох, но разбираться достойным образом с подобными сюрпризами являлось частью подготовки, которую я приобрела, прежде чем вошла в состав подразделения «ОС». – Я указала в воздух, где все еще кружили самолеты, управляемые женщинами моей группы. – Любая из них вышла бы из штопора не хуже меня.