Книга Путь Стаи, страница 47 – Юна Ариманта

— Что с ней? — остальные варрэны встревоженно соскочили со своих мест. Динка хотела сказать им, что все хорошо, но не могла разлепить ставшие вдруг тяжелыми губы.

— Она горячая, — растерянно пробормотал Шторос, прижимая ее обмякшее тело к своей груди.

— У нее жар, — с тревогой констатировал Хоегард, приложив ладонь к ее лбу.

Больше Динка ничего не услышала, так как белый туман затянул ее сознание.

Когда она ненадолго выплыла из забытья, ее куда-то несли, и Динка слышала над своей головой чье-то злобное рычание, кажется Хоегарда. Внутри живота скручивалась огненной спиралью боль, отдаваясь в поясницу и промежность. Она снова перестала понимать, что происходит вокруг. Чуть позже она обнаружила себя скрючившейся на своей лежанке, обхватив руками живот и подвывая от боли. Все тело сотрясалось в жестоком ознобе, а мир вокруг раскачивался, вызывая неконтролируемую тошноту.

— Хоегард, — простонала она. Никого в эту минуту видеть рядом с собой не хотелось. Но Хоегард был тем, кто действительно способен позаботиться и помочь ей.

— Я здесь, малышка, — услышала она его ласковый голос, и даже боль как будто отступила, когда на ее спину легла его тяжелая ладонь. — Скажи мне, что с тобой?

— Тошнит и… мне надо в уборную, — Динка разлепила тяжелые веки, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд.

— Тут есть ведро, давай мы далеко не пойдем и… — Хоегард бережно усадил ее на кровати, кутая в простынь и придерживая за плечи. От перемены положения тошнота вернулась с удвоенной силой, и внутренности скрутило рвотным позывом. Динка скрючилась и, соскользнув с кровати, упала на колени перед ведром. Мерзкая отвратительная горечь хлынула у нее изо рта. По бедрам потекли горячие липкие струйки.

О боже! Какая же она жалкая! Отвратительная! Несмотря на боль и тошноту, было мучительно стыдно перед Хоегардом, присевшим рядом и обнимавшим ее, несмотря на все это. Динка опустила глаза на лужу, набежавшую между ее колен и мысленно застонала. На полу была лужа крови и вся нижняя часть простыни была вся в крови. Только не это! Но ее стыдливые мучения были прерваны новой болезненной судорогой, скрутившей низ живота.

Дверь каюты, скрипнув, приотворилась.

— Пусть уходят, — пискнула Динка, скрючиваясь на полу. И Хоегард издал такой устрашающий рык, что дверь тут же захлопнулась обратно. Динка вздрогнула в его руках. Она не припомнила, чтобы он когда-нибудь так пугающе рычал.

— Спасибо, — выдавила она, — Я не хочу, чтобы кто-то еще приходил.

— Никто не придет. Я никого к тебе не подпущу, — мягко ворковал Хоегард, поднимая ее с пола и укладывая обратно на кровать. Окровавленная простыня не укрылась от его внимания и он застыл, разглядывая ее,а затем сдернул, обнажая Динкины бедра, покрытые уже подсыхающими потеками крови.

— Отдай, — прохрипела Динка, пытаясь ухватить убегающий из-под пальцев край простыни.

— Что с тобой? — хмуро спросил Хоегард, за плечи разворачивая ее на спину и заглядывая в лицо.

— Это женское… Месячные крови, — прошептала Динка, пытаясь укрыться от его внимательного взгляда.

— Месячные говоришь? И когда они у тебя были последний раз? И всегда это сопровождается жаром и рвотой?

Но Динка уже снова скрючилась в новом приступе мучительной боли, разрывающей ее живот.

Хоегард рванул простынь, отделяя окровавленный клок. Оставшуюся чистой часть простыни аккуратно свернул валиком и вложил между поджатых Динкиных ног. А затем накинул на нее сверху одеяло и встал с постели.