Книга Когда по-прежнему сбываются мечты, страница 49 – Вероника Касс

– Знала.

Я была предельно честна с ним, больше не было смысла скрывать свойства этих деревяшек. Я обрела вторую ипостась, и она, увы, не пара моему любимому мужу. Так бывает! Главное, чаще повторять эти слова самой себе, возможно, тогда быстрее успокоюсь и обрету внутреннее равновесие.

– Не хотела оборачиваться, поэтому молчала?

Старый волк. Он видел меня насквозь. Почти.

– Скажем так, я выжидала, Николай Александрович, теперь уже нет смысла таить. Впервые я услышала о свойствах кулона от Майи, когда та пыталась меня задушить, мол, это с ее помощью моя мать и Лекса остались без ипостаси.

– Я помню, – перебил он меня, тем самым поторапливая, – мы тогда не придали этому значения.

– Потом Татьяна узнала кулон, и только тогда я связала его с матерью.

– Это я тоже знаю, – недовольно пробурчал Альфа.

– Моя мать внушила детдомовскойподруге не только его подарить, но и послание, что именно эта вещь не дает вырваться наружу истиной сути.

– И ты уже тогда догадалась о значении послания, – нахмурился, ссутулившись, мой прадед.

– Я была беременна, и тогда проверять не было смысла, а потом… – на пару секунд замолчала… Ну как ему такое сказать? – Увидела такой же браслет на Лексе и тогда все поняла.

Зажмурилась в ожидании приговора, чувство, что в ледяную воду нырнула и никак не выбраться, страшно.

– В тот день, да? – Я кивнула, и Назимов тихо, глядя в никуда, продолжил: – Как только Игнат принес кулон, я сразу связал все воедино. Это Танин подарок девочкам, – и с рычащими нотками выкрикнул: – Само собой, дарил я! – протянул руки вперед и уставился немигающим взглядом на трясущиеся ладони. – Собственными руками лишил родную дочь волка, до сих пор поверить и осознать это не могу. Все время винил себя в невнимательности, что упустил девочку. Но даже предположить не мог, что был настолько слеп и не заметил самую главную угрозу в нашей жизни. – По его щеке потекла слеза, и он тут же очнулся, выплыл из морока своих нерадостных воспоминаний. Пару раз моргнул, руки же положил к себе на ноги и, легонечко прихлопывая по ним, поспешил извиниться: – Не слушай старика, прости, что напрягаю, просто нелегко это. Лекса из-за этого выстрелила в себя?

Он смотрел на меня, ожидая оправдательного вердикта. Так странно, я ожидала, что меня будут винить в поступке Лексы, а получилось наоборот, Николай Александрович ждал от меня слов успокоения. И как ни странно, они у меня были, причем не заранее заготовленные. Я сказала то, о чем частенько думала, вспоминая тот день.

– Я уверена, что было что-то еще. Возможно, что-то случилось, когда она была в Америке, я не знаю, – тихо и обессиленно прошептала, – и пока она не очнется, мы этого не узнаем. Но, анализируя тот день, я все чаще приходила именно к этому выводу. Кстати, тот браслет у нас дома, я в первый же свой визит забрала его, он был среди ее вещей. Думаю, толку от этого мало, но поступок был скорее импульсивный.

– Я понимаю, я все понимаю, Яночка. Иди, мне надо подумать. Не переживай и езжай с детьми отдохни. Ребров же тоже их дед, пусть они погостят в его доме. Иди.

Он махнул, выпроваживая меня, и я поспешила на выход, потом остановилась у двери и вернулась. Крепкообняла старика со спины, как обычно проделывала это с отцом, и, поцеловав его в макушку, прошептала: «Спасибо, что вы у нас есть».