Книга Хозяйка лавки "Ядовитый плющ", страница 66 – Тоня Рождественская

Наваждение! Точно! Кажется, я начинаю понимать в чем, собственно, дело…

Окрыленная внезапной догадкой, практически вскакиваю и хватаю комок ткани, весьма нелюбезно скомканного мной платья Артаниса Ангрэма. Я начинаю судорожно перебирать его в руках, выискивая что-то, чтомогло бы объяснить странное поведение нас обоих.

Инспектор снова оказывается рядом, и его жаркая ладонь ложится на мой позвоночник, медленно продвигаясь по нему вниз. От прикосновения, мое тело пронзает дрожь, и все внутри жаждет лишь того, чтобы он продолжал.

— Незабудка… — мурлычет он мне в ухо своим красивым хриплым голосом, пробирающим до самых затаенных в глубине фантазий.

Ох, Адэртад, не мешай мне, я и без тебя еле держусь! А с тобой задача и вовсе становится непосильной.

Вот оно! Я чуть ли не вскрикиваю, глядя на одну из многочисленных пуговиц платья. Находка настолько явная, что расползающееся по телу помимо воли желание как будто замирает от шока.

— Вот же сукин сын! — злобно рычу я и дергаю что было мочи, вырывая злосчастную пуговку «с мясом».

Ар-Фэйниэль смотрит на меня с поволокой, ему словно и дела нет до всего этого. Ах, мужики, только одно вам и надо! Так, мне нужен растворитель! И срочно, пока эльф не надумал сделать что-то такое, от чего у меня точно голову снесет. А то с утра нас найдут мертвыми его подчиненные, совершенно истощенных, но чрезвычайно довольных. И хорошо еще, если поза будет более-менее приличная…

— Эйн, — говорит инспектор, хватая меня за руку.

Надо признать, реакция отличная. От тебя прямо не скроешься. Но сейчас такая настойчивость совершенно излишне.

— Да обождите же вы! — вырывается у меня недовольное.

Странное слово, причем здесь оно? Я вовсе не это хотела сказать, а то звучит так, словно я чисто так, попудрить носик и за варенцем… Но да ладно, главное, что сработало, и эльф разжимает пальцы.

— Я не могу ждать, — говорит он глухо, отзываясь внутри меня таким же призывным чувством.

— Можете, — выдыхаю я, пятясь от него как от чумы. — Вы этого не хотите.

— Это единственное, чего я хочу.

— Нет, вы не понимаете, все дело в…

— В том, что я люблю вас!

Господи, Адэртад, ты невыносим даже в виде страстного влюбленного. Совершенно неуместное сейчас признание. Хуже момента и не представить, ей богу! Заносчивый, упрямый… о, вот и растворитель.

— Вы меня не любите, — говорю я, судорожно откручивая крышку.

— Уверяю вас, что никого и никогда так не…

— Вы меня хотите, а это другое.

— Почему, это другое? — эльф смятенно протягивает ко мне руку.

— Поэтому, — отвечаю я, наливаядурно пахнувшую жидкость в первую попавшуюся мне тару.

А затем… Плюх… Пуговичка летит вниз и быстро скрывается в подготовленной для нее водице.

— Эйн, — упрямо повторяет инспектор, делая ко мне вполне решительный шаг.

Останавливаться эльф явно не намерен.

Но тут на поверхности растворителя начинают образовываться пузырьки. Сначала один, затем другой, все больше и больше, пока это не становится похожим на бурление. И скоро жидкость покрывают золотистые разводы. Чем-то это схоже с бензином, разлитым в луже, только переливы не радужные, а именно драгоценные, с блестками и даже словно небольшими крупицами.

Адэртад завороженно смотрит на миску, и выражение его лица становится все более суровым. Бульк, и наверх всплывает маленькая бусинка, идеально круглая и гладкая, красная, с розовыми и белыми прожилками. И стоит ей показаться, я понимаю, что это совершенно нестерпимое наваждение наконец-то проходит, как не было.