Онлайн книга «Покорная для Короля Нагов»
|
Кормилица поозиралась, понизила голос и зашептала в ухо девушке, прикрывшись узловатой рукой: — Дочушка, он жив… Жив твой паренёк… Наг не убил его! Эйрин побледнела. Ухватив тонкими пальцами коричневатую морщинистую руку старухи, громко зашептала: — Няня, милая… Где он, где Берг?! Откуда ты знаешь? — Тише, дочушка… Жив он… В Башнях заперт. Король, когда ты болела, пошёл к нему и изметелил всего! Чуть не до полусмерти… Оно и понятно, чего взбеленился. Мужикам ведь не по нраву, когда на их добро кто посягнёт! — И?! Няня, что? Эйрин шумно перевела дыхание. Сердце подпрыгнуло, превратилось к комок расплавленного олова и обожгло горло. — Ну, изметелил. Всего избил. — продолжала старуха — А потом вылечил. Ну, как наги лечат… Отравой своей. — Берг жив… Лавиния вздохнула: — Только вот Равилла, горничная, мне проболталась… К казни Король приговорил Терранита. И ещё каких — то… Башни, говорит, почистить надо или что… Эйрин резко поднялась со скамейки: — Массовые казни, Лавиния. Зверь… Холодное безжалостное чудовище. — Он спас тебе жизнь, дочушка. Уважай его хотя бы за это. Королева ничего не ответила. Приминая нежную траву, сжимая руки в кулакии кипя от гнева, девушка шла прочь. Она направлялась к Королю. .. Оперевшись о стену плечом, наг смотрел в окно, в сад. Дневной Ламейн жёг ему глаза, Зверь верещал и злился, призывая задернуть шторы, но Король упорно смотрел в свет. В зелень, в буйство цветущих кустов и деревьев. Если только так можно увидеть ЕЁ, что ж… Пускай. За столом Королева отводит глаза, встречаясь с ним в коридоре или на лестницах, сжимает губы и кулаки. При попытке заговорить — обдаёт ледяной водой ненависти. — Я прошу не подходить ко мне, сир. Будьте милосердны. И ещё… Хотя нет, ничего. На ночь закрывает двери спальни на ключ. Из слуг подпускает к себе только туповатую косоглазую горничную и старуху Кормилицу. Да что ему эта дверь! Пинком ноги мог бы он выбить её… Только толку то… Вчера старуха приходила к нему. Упала на колени, благодарила за то, что спас её " дочушку". Плакала, целовала руки. Просила пощадить Эйрин, не трогать… — Она ведь как дочь мне, сир… Мой — то сын помер маленьким, а больше детишек не дали Боги… Пожалейте её! Глупая она, счастья своего не видит. Куда Вы её теперь?! Обратно в Башни?! — Я тебя сейчас отправлю в Башни, старуха! — взъярился он — Закрой рот и иди отсюда! Ничего твоей " дочушке " не будет. Плохо вы её воспитали, ты да Лавилль! Один в стакан глядел, другая… в жопу дула! Вот и получили мерзавку вместо приличной девушки! Иди отсюда, а то сейчас… Он погрозил плетью. — Сир, — вошедший лакей согнулся в поклоне — к Вам Королева. Она вошла, едва сдерживая гнев. — По какому праву… Вы… Устраиваете убийства?! Он не слышал и половины. Застыл, любуясь ею… Маленькая. Разозлённая. Светло — голубая ткань лёгкого платья облепила чуть округлые бедра. Девчонка прижала руки к груди, сжав кулаки. Наг задохнулся от восторга, видя, что сделал этот простой жест с её грудками. Платье было лёгким, открытым, с простым неглубоким круглым вырезом на груди. Полудетские груди, лёгкие ключицы. Тонкая золотая цепочка с кулончиком — сердечком, утонувшая между тёплыми холмиками. — Иди сюда, Эйрин. — прохрипел он — Прекрати вопить и подойди… |