Книга Путь попаданки. Книга 1, страница 69 – Инесса Иванова

Вспомнила, кто я теперь, и резко села.

Ругались две женщины. Одна была точно Фабиа, прогоняющая вторую, называя её нищенкой и побродяжкой. Грозилась спустить на неё собаку, которая тут же начала лаять во дворе.

Возле двери уже переминались с ноги на ногу две служанки. В руках однойбыл чан с чистой водой, вторая держала в руках полотенце и мочалку.

— Гранда, разрешите помочь вам? — робко начала одна.

Обе были молоды, и манеры имели грубоватые. Видимо, взяты в услужение из близлежащих деревень.

— Что там происходит? — спросила я, сдерживаясь, чтобы не подойти в одной ночной рубашке к окну. Неприлично, конечно, тут меня не поймут.

А тем временем вторая дама из ругающихся что-то тихо произнесла со знакомым мне акцентом.

— Быстрее оденьте меня, мне надо быть там.

Я махнула рукой на удивлённых служанок, но оказалось, что поторопить их нереально. Существовал протокол как отхода ко сну знатной дамы, так и пробуждения. И даже если бы за окном происходила битва, служанки не смогли бы его нарушить.

Но я сообразила, что могу отправить одну из них с посланием к Фабии.

Черканула пером на бумаге записку, где сообщала, что прибывшая — моя дама, и я прошу разместить её, пока не буду готова к выходу. И с чистой совестью отправилась в соседнее помещение, похожее на баню.

Помыться как следует, конечно, не удалось. Некогда размываться. Даже магия была бессильна против времени. У меня его оставалось очень мало, так что я только обмылась наскоро с помощью служанок, умылась и позволила им расчесать мои волосы.

Совершу омовение в монастыре. Урсулитки — богатый орден, туда попадали знатные девы и приносили с собой весомые дары, да и Мария Тавора, насколько я успела составить о ней мнение, была слишком тщеславной, чтобы подвергнуть себя аскезе. Святости убогой жизни, то есть.

Большинство верили в Бога, как и в моё время, либо когда припёрло, либо когда того требовал обычай. Или, что чаще всего, формально соблюдали ритуалы.

Это касалось даже некоторых священнослужителей, строящих карьеру подобно моему духовнику отцу Педро.

Наконец, я была готова принять гостью. Вышла в единственную комнату, что служила мне спальней и столовой, дала знак служанкам позвать хозяйку. И села на стул, приготовилась ждать.

Постаралась придать лицу безмятежное выражение, но даже без зеркала, оставшегося на сундуке, понимала: я вся в нетерпении.

И пусть! Пусть считают, что я не умею владеть собой.

Тем легче будет моим врагам, если они здесь, выдать свои истинные намерения.

В приоткрытую дверь проскользнула Фабиа. Она выглядела свежей, какмайская роза, кокетливой, будто не в лесной глуши сидела, а на приём собралась. И платье сменила.

Но на лице её отражалось изумление, сменяющееся беспокойством при взгляде на меня. Точь-в-точь как тогда, когда герцог заподозрил во мне умалишенную!

— Ваша милость, — присела она в лёгком реверансе. Здесь любили красивые ритуалы без повода, манерные поступки и слова. — Я поражена услышанным. Та оборванка утверждает, что служит вам!

— Верно, — брякнула я и посмотрела на Фабиу так, что все её слова застряли в горле. От герцога набралась. Не иначе.

Раньше я всегда старалась быть хорошей девочкой, угодить отцу, которого давно не видела, потмоу, что «он ведь услышит обо мне и придёт». И оценит.