Книга Навязанная жена. Единственная, страница 44 – Татьяна Серганова

Раскрыть их оказалось несложно. И даже не опасно. Да, я почувствовала толчок, но он был не сильным и никакого вреда не причинил, лишь заставил слегка сморщиться.

Зато Бруна покачнулась. Слабо застонав, женщина опустилась, уперлась ладонями в пол и часто задышала открытым ртом. Ее заметно трясло.

Легкая дрожь прошлась и по мне, но она была в разы меньше.

— Ты как? — спросила я, направляясь к кровати.

Мне требовалось присесть. Как таковой усталости я не чувствовала, но не стоило переоценивать свои силы. Лучшепересидеть и перевести дыхание, чем грохнуться в обморок.

— Лучше, — простонала Бруна и задрожала еще сильнее. Прямо на глазах ее ногти удлинились, став острыми и черными, потом тут же втянулись обратно. — Ох… как… как ее много-то… давно… давно не испытывала такого пьянящего чувства.

Ее голос то становился хриплым как у старухи, то почти детским.

— Скоро привыкнешь.

Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза и попыталась отдышаться. Было не больно, но слегка энергозатратно. Голова все-таки закружилась. Но не сильно. Так, причиняя легкий дискомфорт.

Погрузившись в процесс разблокирования дара и последующее собственное восстановление, я совсем забыла о том, что надо смотреть по сторонам. И следить за происходящим вокруг. Потому что прошло всего мгновение, и я поняла, что мы с Бруной находимся в комнате не одни.

В проеме, сложив руки на груди, стоял Рейган и смотрел так… ну как может смотреть только он, пробуждая внутри меня нечто похожее на совесть.

Я поднялась с кровати и бросила взгляд на застывшую от страха Бруну. Ну хорошо хоть ее трясти перестало.

— Рейган, а мы… мы тебя так рано не ждали.

— Я так и понял, — хмыкнул князь.

В его глазах я не увидела злости, раздражения и разочарования. Наоборот, в их глубине я заметила какое-то странное смирение, понимание и осознание того, что со мной легко не будет. Никогда. И муж, кажется, с этим смирился.

— А мы тут… разговариваем.

Боги, как же глупо это звучало! Но я не готова была выслушивать нравоучения, особенно при свидетелях.

Бруна тяжело поднялась, поспешно поправляя платье и чепчик, который почти сполз на глаза, и нервно улыбнулась. Пробуждение дара тяжело ей далось. Кожа побледнела до синевы, сделав морщины на лице еще глубже и заметнее. Глаза стали совсем черными. А на лбу и носу выступили крохотные капельки пота, и теперь блестели в свете небольших светильников.

— Доброго вечера, князь, — нервно произнесла она, поклонившись.

— И кто ты?

— Бруна, князь, — застыв в согнутом положении, пробормотала несчастная.

— Одна из ведьм, которая занимается лечением, — пояснила я.

— И что же Бруна здесь делает? — поинтересовался Рейган.

— Разговаривает со мной.

— Тогда разговор окончен. Бруна, можете быть свободны.

Та выпрямилась и, опустив глаза, быстро ретировалась.

Едва за ней закрылась дверь, Рейган тут же перешел в наступление.

— Франческа, ты что делаешь?

— Стою, — совершенно искренне ответила я, глядя ему прямо в глаза.

— А до этого?

— Сидела.

Но Рейгана просто так не проведешь. И на красивые глазки он вестись точно не собирался.

— Ты открывала дар у этой ведьмы, — заявил он, остановившись в полуметре от меня.

Мне пришлось задрать голову, чтобы удержать его взгляд.

«И что ж я такая мелкая, а?! Даже обидно! Еще немного и от долгого стояния в таком положении у меня шею заклинит».