Книга Мятежник, страница 28 – Вита Марли

— Ой, — в очередной раз запнулась она, запутавшись в длинной юбке.

Командир чувствовал её худобу под плотной материей серебристого платья, тепло ее тела обжигало даже сквозь ткань. Одежда для новобранцев, которую выдали ей ранее скрывала очертания фигуры, платье напротив — обрисовывало. Теперь командир невольно — хотя и не без интереса — касался талии, подхватывал и прижимал ближе к себе для баланса.

В их тесной каморке, Эолис осторожно опустил захмелевшую Гвилисс на лежанку. Платье расплылось на тёмных шкурах как по грубому холсту. С её лица, умиротворенного хмелем, спала маска аристократичной отстраненности.

— Прости… я… я не хотела… — шептала она, пытаясь расстегнуть сложное переплетение застежек на платье. Пальцы её трепетали как бабочки, пуговицы то и дело выскальзывали. Эолис перехватил её руку. Его прикосновение, несмотря на мягкость, заставило ее вздрогнуть.

— Не стоит, — прошептал он, убирая её руки. Он заметил в глазах Гвилисс оторопь, смешанную с детской наивностью. Осторожно, словно боясь спугнуть, расстегнул ряд мелких пуговиц, освобождая от тесных объятий платья. Серебряной змеёй ткань соскользнула с плеч, оставив ее в простой камизе.

Эолис отвернулся, чувствуя, как его лицо горит. Он не мог позволить себе увлечься этой хрупкой красотой. Его мысли должна занимать борьба, а не соблазн. В конце концов, всё ещё оставалась мизерная вероятность, что этот лучезарный цветок был отправлен в подземелье не случайно.

По правде говоря, это была первая мысль, пришедшая Эолису в голову, едва он увидел её. Как будто кто-то очень хорошо знал главу мятежников и в насмешку прислал в сердце лагеря эту роскошную женщину. Холодная красота дроу уже давным-давно не трогала Эолиса, от надменных физиономий с насмешливо выгнутой бровью у него возникало чувство омерзения.

За спиной зашуршала ткань, Гвилисс снова закуталась в войлочный кокон. Обернувшись, дроу понял, что она дрожала.

— Ты замёрзла? — командир протянул ей своё одеяло, поскольку сам он давно привык к прохладе подземелья.

— Всегда.

— Что всегда?

— Всегда мёрзну. Особеннопосле душа. Там вода ледяная, мне потом долго не согреться.

— Но… — Эолис остолбенел. — Почему ты не говорила? Ты здесь уже больше недели, я ясно дал понять, что не причиню вреда. Почему не сказала, что мёрзнешь?

Гвилисс просто пожала плечами.

— Ик, — вот всё, что ответила она.

Дроу подошёл к стене, отодвинул заслонку, разворошил угли и принялся складывать ветошь.

— Здесь есть печь? — у эльфийки едва не отвисла челюсть.

— Есть. От неё идёт железная труба, видишь, — эльф постучал по ней. — Она подходит к резервуару с водой и душ становится не таким ледяным. Я совсем забыл сказать об этом. С тех пор, как Илай сбежал от меня в общую казарму, привык жить один.

— Но… чем вы топите? Неужели в подземелье есть дрова?

Сознание Гвилисс, затуманенное дурманом, кажется, начало проясняться.

— Ик.

Или нет?

— Зентийский трутень, — ответил командир. — Наскальный гриб, который растёт в подземелье. Если срезать, он отдаст влагу и становится сухим, как валежник. Разгорается медленно, поэтому, когда нам удаётся добыть дрова, они идут исключительно в лазарет.

Тепло от печи стало медленно заполнять крохотное пространство, прогоняя затхлый холод подземелья. Гвилисс, словно подснежник, проклюнулась из войлочного кокона, подставляя бледное лицо жару.