Книга Стажировка богини. Дилогия, страница 64 – Милисса Романец

— Какой же паршивый расклад, тёмные боги всё побери! Только я решила, что наконец-то у меня всё получилось, и тут снова ты. Да даже толпа спятивших от течной самки кобелей была бы не так ужасна. Как же от тебя теперь избавиться? Наставник говорил, что уничтожить не получится…

Наверное, у любой боли есть предел. Странно было слушать рассуждения Фэй о его уничтожении, ощущать её непримиримость и неприятие, ведь раньше она его спасала.

Во внутренней тёмной глубине словно оборвалась до предела натянутая струна, и его накрыло леденящей душу яростью.

Фэй вздрогнула, словно выныривая на поверхность и отряхиваясь от воды, испуганно обернулась к нему, но было уже поздно. Сибилл схватил её за запястье и дёрнул на себя.

Они сцепились, как когда-то в далёком детстве, катаясь по каменному дну пещеры. Вот только теперь Сибилл неожиданно для самого себя оказался сильнее. Ему даже не требовалось изворачиваться и хитрить, чтобы оказываться сверху. И чем дольше они боролись, тем сильнее он становился. Фэй примятая его телом тяжело дыша в последний раз лязгнула зубами у самой морды, но Сибилл сильнее надавил на тонкую в его лапе шею.

— Не могу обещать толпы кобелей. Но одним точно обеспечу, — мурлыкнул он в нервно дёрнувшееся ухо. Собственный хвост нервно бил по бокал и бёдрам. Он слишком хорошо ощущал все изгибы ничем не прикрытого тела Фэй, помнил, какого это — обладать ею.

От Фэй потянуло страхом, и она предприняла новую попытку вывернуться из его хватки. Кажется, тумаков и болезненных укусов они оставили друг другу поровну. Сибилл теперь чувствовал не только злость и азарт, но и возбуждение. В такой близости от всё ещё пахшей им Фэй становилось сложнее сосредоточиться на чём-либо, кроме того, что он хочет её как самку.

Ему удалось надёжно перехватить норовившие выцарапать емуглаза передние лапы и наконец полностью обездвижить удивлённо распахнувшую глаза Фэй.

— Будешь мр-моей. Ты сама на меня на-мр-бросилась… Мр-разом больше, мр-разом меньше, — желая сделать так же больно, как она ему, шепнул он в ухо, которое тут же прикусил.

Безнадёжно дёрнувшись под ним, и лишь сильнее раззадоривая, Фэй посмотрела с такой незамутнённой ненавистью, что сердце неистово зашлось, разгоняя по телу волны новой отравляющей муки. Всё уже было очень плохо. И Сибилл лизнул её в нос. За что, чуть не лишившись языка.

Хрипло рассмеявшись, он гибко потёрся об неё всем своим разгорячённым телом. Фэй вдруг зажмурилась и задрожала, источая запах отвращения и отчаяния, разлившиеся на языке горечью. Мучительные укусы совести и любви, хотелось счесать с себя как приставшие к шерсти колючки.

Боль в груди вышла на новый уровень и стала нестерпимой, когда Сибилл, не веря себе, впервые увидел в уголках глаз Фэй слёзы. Он попытался слизать их, но она мотнула головой и посмотрела на него с острой, ранящей ненавистью.

— Никогда тебя не прощу! — даже её голос дрожал, словно пламя свечи на ветру.

И эти слова обожгли душу неправильностью и непоправимостью произошедшего.

Запах Фэй всё больше тяжелел от отчаяния и душевной муки. Золотые глаза переполнились влагой, и Фэй всхлипнула. Для Сибилла это прозвучало так же страшно, как выстрел или взрыв, он немедленно скатился с неё, а Фэй получив свободу, швырнула в него шкуру рептилии, в которой пришла, и метнулась к выходу из пещеры.