Книга Горыныч 3.0. Инициация, страница 61 – Милисса Романец, Кицунэ Миято

В процессе расчёсывания Озара ощутила, что входит в транс, который уже не казался странным. Тётя Блага была права. Все их Дары наверняка были также связаны с их Зверями. Они родились вместе и потом созревали, чтобы совсем скоро появиться на свет.

Когда Озара очнулась, волосы уже были полностью сухими, а тётя объявила, что они прошли круг. На этот раз всё обошлосьсвоими силами, хотя ни особых видений, ни каких-то необычных «спецэффектов» Озара не припомнила, но внутри стояла приятная звенящая пустота, готовность, а ещё некоторое нетерпение как перед долгожданной встречей.

Впрочем, как выяснилось, в своём трансе они были ни много, ни мало, а почти весь день и до захода солнца осталось не так и много времени.

— Последний барьер —это бездействие, которое приравнивается к немощности, старости, — сказала Блага.

— Зверь поможет нам долго жить и мы должны это принять? — спросила Озара, вспомнив про разговор с родителями.

— Не совсем, — покачала головой тётя. — Бездействие равно безынициативность и бесполезность, некоторые оборотни предпочитают дрессировать своего Зверя, запирают его внутри себя, не дают ему волю и свободу. Наш Род идёт иным путём. Мы прислушиваемся к нуждам и желаниям своего Зверя. Делаем его своим партнёром. Другом. Соратником. Но… всё-таки главными в этом партнёрстве должны стать вы. Иначе просто простоите в стороне до своей старости и полной утраты возможностей. Начнём. Времени осталось не слишком много.

Блага запела песню без внятных слов, которая отозвалась гулом в ушах и головокружением. Озара лишь краем глаза видела, что тётя начала заплетать волосы сначала Ожеги, потом Оляны, и последней очередь дошла и до неё. Из таза с заваренными берёзовыми вениками плавно вылетели ленты, явно вымоченные в травяном растворе, и когда влажный тёплый атлас коснулся кожи… что-то произошло.

Баня растворилась, потеряв очертания, осталась лишь заунывная песня, которую словно подхватил многоголосый хор. Потом Озара ощутила стужу с одной стороны и тепло с другой. Кто-то смотрел из темноты, кто-то тёплый, и она протянула руку, сделала шаг и…

Очнулась у лобного места в центре Гнезда рядом с сёстрами, родителями и всеми жителями и гостями Гнезда. Небо алело закатом. Все смотрели на них. А прямо перед ногами был вычерчен защитный рунный круг, окружённый низенькими крадами.

— Зверь внутри вас, — нарушил тишину дедушка Остромир. Впрочем, сейчас это был не их дедушка, а Глава клана. — Обратитесь вглубь себя, позовите, распахните объятья. Внучка моя старшая. Ожега.

Ожега переступила чёрную линию и закрыла глаза. Озара много раз видела, как перекидывались их папы и дедушки, и у сестры вышло так же, спокойнои красиво: вот стоит девушка, одетая в богатый расшитый жемчугом летник, с височными кольцами, с лентами в волосах сложной косы, украшенной венцом, — а через миг выгибается изящная длинная шея зелёно-серого Змея с разными глазами: один золотисто-карий, а другой карий у зрачка и голубой по краю радужки, в смешении же и по большей части равномерно зелёный.

Ропот восхищения прошёлся по толпе. Змеевна и правда была изящна и красива, не такая мощная, какими перевоплощались мужчины, более… женственная, с венчиком гребней на голове, более мягкими линиями морды и чуть менее внушительными клыками, зато крылья, кажется, были больше, чем у папы-Боеслава, который мог похвастаться самым большим размахом в Гнезде.