Онлайн книга «Любовь по заказу»
|
Том кивнул, будто удовлетворенный ответом. – А какие он принимал лекарства? – В основном разжижающие кровь, – ответила Мэдисон, снова почувствовав под ногами твердую почву. Она обрадовалась, что не пришлось углубляться в самые неприятные для нее подробности отношений с Роджером. Ужасно одновременно быть сиделкой мужчины и спать с ним. Она никак не могла совместить признание «Я люблю тебя» с резкими приказаниями вроде «Ты должен сделать это!». Сиделки не перемежают поцелуями внутримышечные уколы. Когда они, наконец, добрались до пикапа, Мэдисон вдруг поняла, что проговорила без остановки всю дорогу, и ей стало неловко. В пикапе никого не было – только большая оранжевая лодка, еще не надутая, и пара огромных рюкзаков, тяжелых на вид. – А где Мила? – спросила Мэдисон, оглядываясь по сторонам. Они стояли на берегу широкой, но неглубокой горной реки, пикап был припаркован на гравии. Узкая дорога к воде почти полностью заросла, и ветви деревьев, свисающие до земли, скрывали ее. Том заглянул в пикап и проверил все необходимые вещи. – Она где-то здесь, но ты вряд ли ее увидишь. Она очень стеснительная. Мэдисон подвинулась к нему поближе. – А почему ее зовут Мила? – прошептала она. Он все еще рылся в пикапе, и ответ прозвучал почти скороговоркой. Видимо, он это часто повторял. – Мила мылит, Мила моет, Мила мелет! Забирай свой рюкзак. Сможешь его нести? Мэдисон улыбнулась. – Если я скажу «нет», ты понесешь его за меня? Она дразнила его, но Том словно не заметил этого. – Да, – просто сказал он. На мгновение их глаза встретились, и Мэдисон почувствовала, как ее сердце начинает биться все сильнее. Она торопливо отвела взгляд. – Я понесу сама, – сказала она. Кроме рюкзака, Том тащил еще большую лодку. Они прошли так около мили. Наконец, он остановился, положил лодку на землю и надул ее. Мэдисон огляделась. Слева на пятьдесят футов вверх уходила ровная скала. Справа текла река, которая в этом месте была намного глубже, чем там, где стоял пикап. Между ней и скалой, в тени огромного нависшего камня, было тихо и уютно, и Мэдисон вдруг осознала, что осталась с Томом наедине… Он укладывал вещи в лодку. Роджер бы на его месте стал ныть, что ему приходится все делать самому. Но, конечно, глупо даже сравнивать: Роджер, просто никогда бы не отправился в поход с женщиной. Он был «настоящий» мужчина: предпочитал проводить время в мужской компании. С Роджером… – А что ты делаешь со своей красотой? – спросил Том, прерывая ее мысли. – С чем? – растерялась Мэдисон. Том повторил тем же серьезным тоном: – Со своей красотой. Что ты с ней делаешь? – Увлажняю, – медленно проговорила она. – Кожа… сухая… Он столкнул лодку в воду, приглашая жестом забраться туда. – Такая красота – это талант, вроде игры на фортепиано или рисования. Так что же ты делаешь со своим талантом? Мэдисон вцепилась в канаты по бокам лодки и молчала. Она никогда не думала о своей красоте как о таланте. Том сел на весла и повел лодку мимо больших валунов. Солнце сияло сквозь листву, и было очень тихо. – Мой родной город послал меня в Нью-Йорк, чтобы я стала моделью! – И что же тебе помешало? Ведь не Роджер? Похоже, у Тома неплохая интуиция… – А почему ты не веришь, что я могла бросить головокружительную карьеру модели ради того, чтобы поставить на ноги любимого человека? – Ты с такой радостью рассказываешь о своей работе сиделкой… Ты любишь ухаживать за больными. Но в твоем рассказе нет никакого интереса к самому Роджеру. Значит, тебе просто больше нравится быть сиделкой, чем моделью. Она рассмеялась, оперлась спиной о резиновый бортик и свесила вниз руку. – Ты прав! Многие девочки мечтают о блестящей карьере модели, но я ненавидела модельный бизнес. И потом мне все время казалось, что я становлюсь все страшнее и страшнее. Том перестал грести и посмотрел на нее. Мэдисон понравилось его выражение лица. Оно говорило, что она просто не может быть некрасивой. – Быть моделью – это наука, – добавила она. – Наверное, слишком сложная для меня. – А разве быть сиделкой – не наука? Он снова был прав. Мэдисон вздохнула и замолчала, начиная сердиться. – Да, Роджер – придурок, и ты его не любишь и никогда не любила, – жестко продолжал Том. – Но ты вся светишься, рассказывая о том, как лечила его. Ты вернулась к нему, потому что хотела этого. Мы все делаем то, что хотим. Тогда почему ты не захотела стать моделью? – А ты настырный, – сказала она и на мгновение отвела взгляд. – Ну ладно… Дело в том, что мне очень нравилось быть самой красивой девушкой у себя в городе. Мне нравилось, когда люди останавливались поговорить со мной, и нравилось притворяться, будто я не знаю, почему они останавливаются. Она пыталась понять, как он воспринял ее признание. Мэдисон не привыкла говорить о своей красоте. Она старательно отработала скромную улыбку для тех случаев, когда кто-нибудь говорил ей, что она красива. Ей нравилось притворяться, будто она никогда раньше ничего не слышала о своей внешности. – Но в Нью-Йорке таких, как я – пруд пруди. Там я перестала быть чем-то особенным. – Не правда, – спокойно сказал Том. – Я живу в Нью-Йорке, и мне не каждый день встречаются такие красивые девушки. – Но они все равно есть. Они рано встают и поздно ложатся. А днем их третируют, заставляют подняться, сесть, взглянуть и… сделать все, что только можно придумать, – она поморщилась, – и еще критикуют. Как раз этого мое самолюбие не смогло вынести. Том какое-то время греб молча. Потом спросил: – А за что тебя можно критиковать? – У меня один глаз немного меньше другого. И слишком толстый зад. Том хмыкнул. – Ты совершенство! Если у тебя есть какие-то изъяны, то они есть и у девиц с журнальных обложек. Мэдисон улыбнулась. – Ну, конечно, есть! И они учатся их скрывать. Здорово помогает освещение. Когда свет поставлен грамотно… Мэдисон не закончила фразу. Том вновь угадал: она не стала моделью потому, что не захотела, а вовсе не ради Роджера. – А почему ты пошел в медицину? – Когда мне было девять лет, на моих глазах утонула моя двоюродная сестра. И я захотел научиться сохранять людям жизнь. Мэдисон помолчала. – До травмы Роджера у меня на глазах умирала моя мать. Долгие четыре года… |