Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 119 – Стеффи Ли, Чинара

— Хорошо, доктор, спасибо вам большое. — с улыбкой отвечает вторая жена отца. — Скажите, могу ли я остаться здесь сегодня рядом с ним?

— В этом нет необходимости, но если вы желаете, то, конечно. Я сейчас же дам распоряжения медсестрам. Для вашего удобства они подготовят соседнюю палату, в которой вы сможете переночевать.

— Благодарю, но, право, не стоит. Уверена, мне будет намного комфортнее на диване, который стоит в палате Вячеслава.

— Как вам будет угодно. — благоговейно произносит доктор Каретов. — Но, если вдруг вам что-нибудь понадобится, Констанция Романовна, пожалуйста, дайте мне сразу же знать. — с этими словами он достаёт из кармана своего белоснежного халата визитку и протягивает ей.

Я наблюдаю за ними молча. Тот восторг, с которым врач смотрит на Конни странным образом вызывает внутри меня недовольство. Хотя его к ней явный интерес — это последнее, что должно сейчас меня беспокоить.

Если раньше при таких вот сальных мужских взглядах в сторону мачехи, я тут же уверяла себя, что она вероломно дает им повод, то сейчас убеждаюсь — я и в этом вопросе была не права.

Констанция держится с достоинством, отвечает исключительно вежливо, но при том она остается совершенно равнодушна к вниманию бородача.

Врач же предпринимает попытку о чем-то пошутить, а затем, чуть ли не раскланявшись, наконец, уходит.

Констанция делает шаг в сторону палаты, но не заходит внутрь. Возвращается и опускается на стул, на котором сидела ранее. А я прислоняю голову к стене и закрываю глаза. Расслабленно выдыхаю. Выпускаю из легких тревогу, захватившую тело в тот самый миг, когда папа упал.

Тогда мне стало совершенно безразлично, знал ли он правду или нет. Все показалось ничтожным. Неважным. Далеким. Страх, что с ним может что-то произойти откинул горькую обиду в глубокий темный ящик. Имело значение лишь одно — чтобы папа очнулся, был жив и здоров.

Вроде бы не так давно я навещала в Столетних Дубах маму Андрея, а ощущение, будто с тех пор прошла целая вечность. Она потрепала меня,пару раз проехалась трактором, но, как ни странно, я до сих пор цела.

Только это уже не совсем та Северина.

Или все же та?

Узнаю со временем.

— Он узнал не сразу, — тихий голос Конни проскальзывает в беспорядок моих мыслей.

С тех пор, как мы приехали в клинику, нас объединяла прочная тишина. Ни одна не стремилась начать разговор. Каждая варилась в собственном котле переживаний.

— Алисе каким-то образом удалось обставить все так, будто это она родила тебя. Пожалуйста, не спрашивай, как именно. Я не знаю, и никогда не хотела знать, как она всё провернула. Знаю только, что она вроде бы уезжала куда-то на длительный срок и в газетах писали, будто она родила тебя не в столице. — в голосе Констанции мелькает опустошенная усмешка.

На минуту возникает желание прервать ее откровения. Сказать, что я настолько устала, что, кажется, больше ничего не хочу знать обо всей этой дикой истории. Но мачехане умеет читать мои мысли и продолжает свой рассказ.

— Он узнал через несколько лет, когда ты заболела. Опять же, я не знаю деталей. Алиса тогда находилась на сьемках где-то заграницей. И… Слава неожиданно приехал ко мне. Ворвался в дом и начал… кричать. — она замолкает ровно в тот момент, когда любопытств берет вверх над усталостью.