Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 91 – Стеффи Ли, Чинара

Когда мы, наконец, добираемся до ее спальни, я позволяю себе с любопытством оглядеться по сторонам. Комната хоть и небольшая, но очень уютная. У Медной полно постеров на стенах. Известные актеры исключительно мужского пола красуются на стене возле ее кровати и прямо над рабочим столом. А еще у нее куча фотографий: с мамой, с папой, с братьями, еще с какими-то людьми, наверное, тети и дядя. И все они аккуратно помещены в рамки и поставлены на полки небольшого книжного шкафа.

В моей комнате нельзя найти ни одного постера — так как бабушка всегда учила, что утонченный вкус должен быть во всем, и место, в котором ты живешь, также непосредственно на него влияет.

Признаться, мне и самой никогда не хотелось вешать на стены звезд эстрады или кино. Только однажды на одной художественной выставке, на которую мы ходили с Зинаидой Львовной мне оченьпонравилась одна картина. На ней были изображены сочные океанские волны. Они казались столь реальными, что я не могла отвести от них глаз.

В галерее было два зала: один с работами известных художников, а второй с картинами новичков. И «Дыхание свободы» — так называлась та картина — висела во втором.

Помню, как восторженно обратилась к бабушке, уточняя, можем ли мы приобрести ту картину и повесить ее у меня в комнате. Но ей не понравился мой вопрос.

Она скептически посмотрела на волны, потом окинула меня строгим взглядом и спросила, понравится ли папе то, что я захотела купить какую-то посредственную мазню недрагоценного и никому неизвестного художника, который, по ее мнению, так и останется навсегда второсортным никчемным живописцем.

Внутренне во мне все взбунтовалось. Я хотела ответить ей. Хотела защитить того художника. Я была с ней совершенно не согласна, потому что верила, что картина не может быть посредственной, если, смотря на нее у тебя захватывает дыхание. Но к тринадцати годам я четко знала, что рядом с Зинаидой Львовной лучше быть послушной. Потому молча покачала головой, и мы ушли с ней в другой зал.

Чуть позже бабушка приобрела работу известного мастера. Та картина до сих пор висит в ее загородном доме. На ней изображен большой белый пудель. Но как бы она не осыпала ту работу хвалебными словами, во мне ничего не отзывалось при взгляде на ту картину. Но, конечно, я согласно кивала. Не могла иначе.

А со временем заметила, что при виде пуделей мне порой непроизвольно хочется отвернуться.

Выплываю из воспоминаний и говорю подруге:

— У тебя здесь очень мило.

Медная лишь улыбается в ответ и плюхается на небольшой темно-лиловый диван, на котором неведомым образом умещается более десятка самых разных подушек. Поймав мой взгляд, она весело поясняет:

— У меня нездоровая мания к милым подушечкам. Увидев такую вот прелесть, — берет в руки ту, на которой нарисованы пухлые котята, — Я просто не способна пройти мимо. Мама каждый раз грозится выгнать меня из дома, но, к счастью, пока её угрозы лишь словесные. А теперь садись уже, наконец, и расскажи, как прошел вчера день рождения Золотого. Наверняка, что-то случилось, я права? — её глаза смотрят так проницательно, будто им известна каждая деталь вечера.

Но я все же с усилием выдавливаюиз себя тугое:

— Да, кое-что произошло.

Затем присаживаюсь рядом с ней и не замечаю, как рассказываю практически все, из того, что произошло.