Книга Мой первый роман про..., страница 71 – Чинара

— Ты хочешь пройти в свой номер? На мой взгляд, выглядишь чудесно, а встреча с читателями в первом книжном толькочерез три часа, поэтому мы еще успеем вернуться и приготовиться.

— Тогда я быстро заберу сумочку и пойдем?

— Хорошо.

И когда мы, держась за руки, идем завтракать, сын владелицы Эры как само собой разумеющееся произносит:

— Думаю, надо поменять наши номера на один совместный с нормальной двуспальной кроватью. Сейчас улажу все на ресепшене. Ты не против?

Георгий

Слава смотрит на меня так, словно средневековый человек встретил-таки собакоголового, о котором ранее только слышал, и теперь глубоко поражён увиденным, но, помимо потрясения, объят противоречивыми рассуждениями… следует ли начать проповедовать последнему свою веру? Но и этот вопрос вызывает сомнения, ведь остается неизвестным, есть ли у получеловека душа…

А мне хочется сказать, что, помимо души, есть ещё потребность в здоровом сне — невозможном на односпальной кровати, если вы вдвоём не пропагандируете анорексию.

Ещё пару подобных ночей и шея разрешит мне повороты «не на регулярной основе».

К чему бессмысленные мучения? Я же не номер для молодожёнов предлагаю, в котором нас испугают метровые мутанты-лебеди из простыней, заглушив на пару дней мысли о сексе — практиковал однажды в Египте с бывшей женой.

Или писательнице все еще настолько со мной некомфортно?

Неужели…

Но вчера она раскрылась, обнажилась, и ведь не только физически… я не мог обмануться… Не мог. Или я подвид дурака обыкновенного, поспешивший идиот, который сейчас, всю проделанную ранее работу по прокладке моста к ее доверию, разрушил односпальной кроватью и самолично херакнул обратно в пропасть?

— Ты считаешь, это не вызовет лишних разговоров? — краснея, спрашивает цветочек.

— Каких разговоров? — удивлённо уточняю.

Последнее о чём я беспокоюсь, это о том, как администратор Рита ошеломленно поворачивается к Ольге и, потрясено качая головой, заявляет: Нет, ты подумай, они заселились в один номер! К чему мир катится!

Но Славина цепочка мыслей оставляет мою далеко позади, прорисовывая будущее без всяких карт или стеклянных шаров:

— Это же командировочные расходы, за которые ты будешь отчитываться? А, значит, бухгалтер Эры всё увидит и поймёт. И если так, то, скорее всего, может узнать и Римма Константиновна…

Имя моей матери она произносит едва различимым шёпотом, с широко открытыми глазами, отчего хочется громко и весело рассмеяться, но это, опять же, мост в никуда. Поэтому я беру руки девушки в свои и уверенно произношу:

— Слава, мне давно не пятнадцать, и я предпочитаю считать себя взрослым мужчиной. Мою мать в свою личную жизнь я не часто посвящаю, потому что, признаюсь, после развода с женой, у меня не было ни с кем ничего серьезного.Не хотелось, не интересовали, не цепляли, да и не видел никакого смысла. Мне нужна была легкость и только…

— Легкость и только… — повторяет она, и я вижу по взгляду, что её мысли, не дослушав меня, свернули не на ту тропинку и теперь разочарованно крошат сиротливо валяющиеся пожухшие листья.

— Да, раньше, до встречи с тобой. — не в холле гостиницы я собирался ей все это говорить, но, по выражению лица цветочка, понимаю, тянуть нельзя. Проговариваю медленно и слегка сжимаю маленькие ладошки. — С тобой я хочу большего. И трезво осознаю, что ты можешь не захотеть того же со мной, потому что мало меня знаешь, не готова… Да, и потом, я не совсем свободен. У меня есть дочь, которая для меня сейчас является всем. Знаю, как женщинам важно чувствовать внимание мужчины и сразу буду честен, я не смогу уделять тебе сто процентов своего свободного времени, но не потому, что не хочу, понимаешь? Не поэтому, цветочек. А потому что никогда не смогу обделить свою Аню. Но, поверь, если ты согласишься попробовать со мной, я обещаю сделать всё от меня зависящее для твоего счастья. И моя мать, в скором времени узнает об этих отношениях. Знаешь почему? Потому что для меня они по-настоящему важны. Пожалуйста, не пугайся. Не удивлюсь, если мы сейчас выступаем пешками в ее шахматной игре.