Книга Бракованная жена. Я украла дочь ярла, страница 49 – Анастасия Миллюр

Убей я ее тогда, Дафна была бы жива. Но я пощадил ее. Пощадил, и вот, как она мне отплатила?!

Как же я был зол… Нет, это было больше, чем злость или ярость. Чувство, завладевшее мной, невозможно было описать никакими словами. Все то, что сдерживало меня раньше — цепи долга перед женщиной, которую я взял в жены, чтобы мой ребенок не родился ублюдком, сгорели вместе со всем, что было в этой комнате.

Все смело остывшее пламя пожара, а в голове билась лишь одна мысль: «Я ее уничтожу».

— Где она? — угрожающе тихо проговорил я, невидящим взором оглядывая бывшую спальню. — Где?

— Мой ярл, — едва слышно прошептала Катарина за спиной, тяжело дыша. — Госпожа Абигайль и юная госпожа Лейла… Они…

— Что?! — рявкнул я и развернулся так резко, что Катарина с криком отшатнулась от меня.

Наши взгляды встретились, и она, побелев,как полотно, рухнула на колени.

— Простите, ярл! Я не уследила! Вы поручили мне присматриваться за юной госпожой Лейлой, а я…

Рывком подняв любовницу, я вцепился пальцами в ее горло и приподнял над полом, заглядывая в глаза. Она вытаращилась на меня в ужасе, забрыкалась.

Я позволила госпоже Абигайль устроить поджог и сгореть в пожаре вместе с вашей дочерью!

— Говори, где она, — прорычал я.

— Госпожа Абигайль… — прохрипела она со слезами на глазах. — Госпожа Абигайль устроила поджог и сгорела в башне вместе с юной госпожой Лейлой. Мы сложили их обугленные тела на алтаре, на берегу, чтобы ветер забрал их прах и отнес к Хозяйке Туманов.

Я долго всматривался в перепуганное лицо Катарины, не произнося ни слова. Смысл ее слов доходил до меня долго, разум будто заморозился и онемел, не способный переварить то, что дошло до моих ушей. На меня нашло странное оцепенение, в котором угасали и ярость, и жажда крови, и вина перед Дафной.

Губы Катарины задрожали, она всхлипнула и повторила:

— Госпожа Абигайль и юная госпожа Лейла… Мертвы.

Я кивнул, потому что понятия не имел, что говорить или делать, а затем разжал руки, из-за чего Катрина упала на пол, и медленно сделал шаг назад.

Уставившись на почерневшие от копоти камни, я мысленно повторил ее слова: «Абигайль и Лейла мертвы». Но это какая-то глупость. В этой фразе не было смысла.

Абигайль подожгла северную башню и сгорела в ней заживо вместе с дочерью. Нашей дочерью. Моейдочерью.

«Когда она стала «твоей»? Ты всегда ненавидел Лейлу, — прошептал голос Дафны. — Это из-за нее ты женился на Абигайль, а я выбросилась из окна. Твоя жена все правильно сделала. Теперь я отомщена. Так возликуй же, Келленвайн».

Ликовать?

Верно, я должен ликовать. Каких-то несколько жалких мгновений назад я сам хотел убить Абигайль, и мое желание исполнилось молниеносно.

Да, я должен ощущать удовлетворение свершившейся местью. С мрачным торжеством я должен приветствовать их смерти, представляя, как сломавшая мою жизнь колдунья кричала в предсмертной агонии, пока пламя пожирало ее плоть.

Только ни ликования, ни удовлетворения, ни торжества не было. Вместо этого, откуда-то из глубины души на меня неумолимо и безжалостно шло непередаваемое чувство пустоты.

Все равно, как если бы я с воинственным кличемшел на врагов, а перед самой атакой обнаружил, что у меня отняли руки, державшие меч. И вот уже мой противник набрасывался на меня, а я не мог даже увернуться, потому что ноги мои тоже отказали.