Онлайн книга «Черный Лев»
|
Лайонин вымыла мужа. Оба смеялись, наслаждаясь любовными играми. Лишь один момент омрачил ее радость. – Что стало с нашей французской гостьей? Только не говори, что ты наконец дала волю гневу и вонзила в нее кинжал! Хотя, клянусь, были мгновения, когда мне очень хотелось, чтобы кто-то на это отважился. – Интересно, о чем ты толкуешь? Ты и знал ее всего несколько дней. Не мог же ты так точно разгадать ее истинную сущность! Ранулф невольно отвел глаза, поеживаясь под проницательным взглядом жены. – Я успел узнать эту женщину, но давай не будем тратить драгоценные часы на разговоры о ней. Я рад, что ее здесь нет. Лайонин решила не настаивать, ибо Ранулф явно что-то скрывал. К тому же ей не хотелось портить эту счастливую минуту, обсуждая ту, которая похитила ее покой. – Когда ты должен вернуться в лагерь? Голый Ранулф выступил из лохани, разбрызгивая воду по полу. И привлек жену к себе. Она не обращала внимания на то, что сама промокла до последнего лоскутка, и, обняв мужа, нежилась под его поцелуями. – Ты прекрасная замена полотенцу, – пробормотал он. – Я уезжаю завтра. Она встрепенулась, но он прижал палец к ее губам. – Ш-ш-ш. Не сожалей, иначе мне будет еще труднее покинуть тебя. Я не из тех, кто оставляет своих людей одних сражаться за дело господина. Сегодняшняя ночь – наша, и до рассвета еще далеко. Давай же наслаждаться этим свиданием. И сними с себя мокрую одежду! Ты заливаешь водой пол. Она усмехнулась и принялась снимать прилипшую к телу одежду. Они любили друг друга медленно, нежно, не в спешке, как прежде, исследуя и находя все чувствительные местечки. Лайонин так устала за последний месяц, что внезапное облегчение и исчезновение всех тревог, а также страстные ласки Ранулфа позволили ей мирно заснуть, впервые за много дней. Когда Ранулф попытался выйти из нее, она, не просыпаясь, стиснула его в объятиях. Он вздохнул от удовольствия и крепче прижал ее к себе. – Знаешь ли ты, как я люблю тебя, маленькая Львица? – прошептал он спящей жене. – Какие мучения и какое желание я терплю вдали от тебя? Он поцеловал ее в лоб и заснул, не разжимая объятий. Лайонин проснулась первой и долго смотрела в умиротворенное лицо Ранулфа. Черные, как сажа, ресницы были длиннее девичьих, а губы – мягкими и нежными. Она осторожно поцеловала тонкий шрам на его щеке. Он открыл глаза, улыбнулся и бережно отвел локон с ее лица. – Я счастлива снова видеть тебя, – тихо сказала она. – Я уже начинала сомневаться, что ты меня помнишь. – Иногда забываю, но есть вещи, которые напоминают о тебе. – Какие же, милорд? – Солнце, луна, ветер, трава – все вокруг. Она рассмеялась и придвинулась ближе. – Как я не хочу, чтобы ты возвращался на войну! Мне страшно. – Но никакой опасности нет! Разве только подвыпивший рыцарь запустит в мою голову деревянный бочонок. – Нет. Я не шучу. И боюсь не сражения, а чего-то другого. – Тебе стоило бы страшиться гнева Черного Льва. Вместо того чтобы ласкать его, ты болтаешь без умолку. Неужели не можешь найти лучшего способа проводить рыцаря на войну? Она прильнула к нему, и страхи были временно забыты. Но позже она снова помрачнела, наблюдая, как Ходдер помогает хозяину надеть тяжелую кольчугу. – Не смотри на меня так, словно видишь в последний раз! Иди и прикажи Доукину приготовить мне еды в дорогу. Пока ее не было, Ранулф заметил, как в углу что-то поблескивает. Он нагнулся и поднял вышитую Лайонин ленту, точную копию львиного пояса. Ранулф нахмурился, не понимая, как лента попала сюда. В последний раз он видел ее в шатре, далеко отсюда. Что-то явно тревожило ее, но она отказывалась объяснить причину, а эта лента каким-то образом связана с ее бедами. Ранулф вздохнул и сунул ленту в кошель на поясе. Когда она доверится ему, непременно поведает о своих страхах. А пока ему придется ждать, поскольку лишь пыткой можно вынудить жену ответить на его вопросы. Лайонин не плакала, когда он ускакал в сопровождении одного из стражей, но долго молча стояла во дворе. Сердце сжималось от дурных предчувствий. Она даже погуляла по саду в надежде успокоиться, но все было напрасно. Неделя прошла без происшествий, и Лайонин почти забыла о своих страхах. Но как-то раз внизу раздался шум, заставивший сердце тревожно забиться. Дверь солара отворилась, и в комнату вбежала Кейт: – Миледи Лайонин, простите меня. Но она подняла такой скандал! Требует, чтобы ее провели к вам. – Что же, впусти. Ей не требовалось объяснять, кем была эта «она». Амисия медленно вплыла, величественно оглядывая комнату. Лайонин показалось, что она еще больше похудела за это время. – Все, как и было. – И никаких приветствий, Амисия? – Леди Амисия, – подчеркнула француженка. – Никаких приветствий. Графиня Мальвуазен не обязана приветствовать дочерей мелких баронов. – Твои слова неясны мне, ибо я и графиня, и дочь мелкого барона. – Ею навсегда и останешься. Вот только титул вряд ли сохранишь. Лайонин вспыхнула от гнева: – Не смей говорить загадками. Объясни, что тебе нужно! Говори поскорее и убирайся. – Леди Лайонин, зря вы меня боитесь. Я принесла вам новости и рада сообщить, что теперь между нами, возможно, воцарится мир. – Между нами не может быть мира. Что за новости? – допытывалась Лайонин, бледнея. – Ранулф? Что-то случилось с ним? – Нет. Когда я в последний раз видела его, он был здоров и очень… энергичен. Но вы так разволновались! Значит, сильно любите его? – Мои чувства к мужу – исключительно мое дело. Если тебе больше нечего сказать, оставь меня. – Нет, миледи, мне многое нужно вам сказать. Любовь, которую вы питаете к мужу, тревожит меня, ибо тут мы с вами соперницы. – О, не начинай все заново! Однажды я поверила твоей лжи, i ю бол ьше не попадусь на удочку. Убирайся с глаз моих! – взмахнула рукой Лайонин и встала, готовая собственными руками вытолкать француженку за дверь. – О, вы выслушаете меня, ибо от этого зависит ваша жизнь, – холодно бросила Амисия. – Именно так. Ваша жизнь. Лайонин, с сомнением глядя на нее, снова села. Впрочем, эта женщина способна на все, и нужно ее остерегаться. – Повторяю, говори побыстрее – и вон отсюда. – Насколько я поняла, лорд Ранулф показал себя человеком непостоянным, когда речь идет о женщинах. Взять хотя бы то, что он обручился с вами после одного-единственного дня знакомства. Я предупреждала вас, но вы не слушали и теперь должны расплачиваться за легкомыслие, а главное – за свое обращение со мной. |